Петя и папа бегали от комбинирующей тети по всему дому, потому что она, как только их видела, сразу подзывала к себе и строго говорила:

– Мальчики, вы должны срочно вкопать на улице сваи и сделать беседку!

– Зачем? У нас и земли нет. Аппендикс какой-то! – торопливо возражал папа. – И вообще, вы в курсе, что тут все не наше? Нас могут вот-вот отсюда выселить!

– Спокойно, Николай! Не программируй себя на неудачу! Если правильно вкопать сваи, земля не нужна. Беседка будет наверху. Мы станем сидеть в беседке и пить чай!

– Чай можно пить и на кухне.

– Уж не знаю, где лучше воздух – у вас на душной кухне, где в аквариуме плавает вонючая черепаха, или в беседке, где открывается чудесный вид на глиняные крыши!

Папа представлял себе длинный-длинный шест, на котором торчит беседка, а в беседке сидит комбинирующая тетя с двухлитровым термосом, любуется на крыши и каждую минуту отсылает фотографии в Инстаграм и Фейсбук.

Тетя Света жила у Гавриловых всего две недели, а дом уже напоминал стройку. У папы получалось работать только урывками, прячась на чердаке с ноутбуком, где по его плечам и голове ходили голуби.

Однажды он печатал текст и слушал, как на лестнице Петя уговаривает маму:

– Не говори ей, что нам нужен шкаф!

– Почему?

– Она будет комбинировать! Я и так уже уроки в ванной делаю, потому что повсюду ремонт!

Тетя каким-то чудом через три стены уловила слово «шкаф», и в ее сознании запустилась сложная цепочка из множества звеньев.

– Да-да-да! Шкаф! – воскликнула она, возникая невесть откуда. – У вас вещи уже на полу лежат! Мы отдадим Пауткиным вашу полку для обуви, у них заберем пластиковые ящики для Федосовых, а они взамен отдадут вам шкаф Аркадия Петровича, который хранится у них на даче!

– Это тот, который в дачный дом не затолкался? – осторожно спросила мама.

– Да. И, по правде говоря, к Аркадию Петровичу он тоже не поместился. Но зато в него влезает абсолютно все!

– Но он и к нам не войдет! Тут все узкое!

– Это уже другой вопрос, как сделать, чтобы в ваш дом залез шкаф, в который помещается абсолютно все! – отрезала тетя.

– Так, может, просто засунем наш дом внутрь шкафа и не будем заморачиваться? И кстати, до шкафа отсюда тысяча четыреста километров! Он что, по небу перелетит? – крикнул с чердака папа, забыв, что он прячется.

– Это уже третий вопрос! А вопросы решаются по мере поступления! – отрубила комбинирующая тетя. – Все, Николай, едем! Теперь я знаю, где ты от меня скрываешься! Нужен твой автобус, чтобы перевезти корыто!

– Какое корыто?

– Строительное. Я договорилась с одним человеком. Мы перевозим ему ваше корыто для приготовления раствора, а он взамен отдает нам почти новую балконную дверь!

– У нас есть балконная дверь!

– У нее маленькая площадь остекления! Больше стекла – больше света! К тому же из-под нее дует! – И комбинирующая тетя начала победно спускаться по лестнице.

– Я скажу! Я не могу! Я скажу! – донеслось из детской.

Оттуда выскочил раскрасневшийся Саша и, подпрыгивая, задорно воскликнул:

– Ты не тетя Света! Ты… ты… ты… тетя Мрака!

Комбинирующая тетя остановилась и окинула Сашу сканирующим взглядом с головы и до больших пальцев на ногах.

– Почему без тапок? Попрошу вернуться за тапками и во время их поиска составить внятную аргументированную речь, почему я тетя Мрака и кто внушает тебе такие мысли!

* * *

К середине октября от комбинирующей тети подустала даже мама, любимый матрас которой, занимавший половину комнаты и вмещавший кроме мамы еще троих-четверых детей, променяли на диван, у которого было множество недостатков и всего два достоинства: он складывался и в его деревянное нутро дети незаметно могли наталкивать фантики и прочий мусор.

– Зато теперь ваш дом выглядит прилично! Теперь вы можете без стыда приглашать в гости всяких философов! – сказала тетя.

– У меня нет знакомых философов! А если бы были, философам плевать на матрасы. Они выше этого, – убито возразил папа.

– Можно быть выше матраса, но нельзя быть выше дивана! – сказала тетя, одной фразой внося себя в ряды классиков.

– Можно быть и выше дивана! – возразил папа.

– Я слабая женщина! Мне тебя не понять! – сказала тетя Света.

– Я так больше не могу! Давай ей скажем, что больше не надо ничего предпринимать! – сказал папа вечером, когда вместе с мамой они купали Риту и Костю.

– Нельзя обижать человека, если он что-то делает из лучших побуждений! – вздохнула мама, пытаясь угадать детей по очертаниям, поскольку Костя набулькал столько пены, что она поднималась над ванной на полметра.

На другое утро к Гавриловым приехал в гости дядя Бубубу. Он был на велосипеде, в тельняшке и в соломенной шляпе, а на ногах имел шлепанцы.

– Простите, что я так надолго пропал! Я писал поэму о любви. Сюжет поэмы такой: драматург не хочет платить жене алименты. Точнее, он хочет платить их по минимальной ставке, как лицо творческое и без постоянных доходов. Жена, разумеется, против, что усиливает драматический конфликт!

Все это дядя Бубубу выпалил, прыгая на одной ноге, потому что ему было лень слезать с велосипеда и он хотел закатить его так, но мешала перекладина железных ворот. Ставя велосипед, дядя Бубубу наткнулся на комбинирующую тетю, которая кувалдой вбивала в землю четыре железных стержня, чтобы повесить на них платформу для горшочка с плющом.

– Здесь мне велосипед не нужен! – сказала тетя Света непререкаемым голосом.

– Мотивы? – спросил дядя Бубубу, даже не поведя бровью.

– Он мне здесь не нужен!

– Это не мотивы. Это эмоциональная составляющая, – возразил дядя Бубубу.

– У велосипеда грязные колеса!

– Это субъективная составляющая. Где грань, отделяющая чистые колеса от грязных? Одна пылинка – это еще чистые, а две пылинки – уже грязные?

– Здесь сто пылинок! И куча грязи! По лужам не надо ездить!

– Экспертизу, пожалуйста! С четким разграничением грязи и пылинок! А также первоначального состояния двора! – насупившись, потребовал дядя Бубубу. Когда дядя Бубубу сердился, он никогда не кричал, а как-то чуть ссутуливался, прижимал подбородок к груди и начинал свое «бубубу».