И меня под удивлёнными взглядами стражников, стоящих на посту у комнаты Лалерин, попросту утаскивают из коридора в одни из тех самых дверей и за ними впечатывают в стену, приковав руки теперь уже над головой… И всё это, не прекращая целовать… целовать… целовать… пока в лёгких у меня не заканчивается воздух, а в голове все связные мысли.

Он ненормальный. Точно ненормальный… О-о-о-ох.

Эти бесстыжие руки, от которых нет спасения. И болезненно-сладкие ласки, которыми невозможно насытиться.

– А теперь мы поговорим, кошечка, – рычит принц, оторвавшись от моих губ и прожигая пылающим взглядом. – Сегодня утром ты повела себя очень неразумно, когда вместо того, чтобы выслушать меня, своего мужчину, надумала себе бесы знает что. Я дал тебе время остыть. Но теперь собираюсь прояснить для тебя некоторые моменты наших отношений. На будущее.

Вот значит, как? Он мне время давал?

И вот как тут быть разумной? Как с ним разговаривать, если этот тиран босварийский опять пытается меня продавить?

– А у нас с вами отношения? – язвительно усмехаюсь, облизывая искусанные губы.

– Да, Камэли. У нас с тобой отношения, – не менее язвительно тянет Корим. – А ещё у меня с собой есть кляп на случай, если ты опять будешь меня перебивать? Желаешь получить новый опыт?

И он вытаскивает из кармана странный ремешок с круглым уплотнением посередине, демонстративно покачивая им перед моим лицом. Не блефует гад. Действительно заткнёт рот этой пакостью.

Сцепив зубы, я награждаю босварийца злым взглядом. Молчаливым.

– Я знал, что ты примешь правильное решение, кошечка. Хотя тебе бы пошла эта игрушка, – усмехается его высочество, убирая кляп. – Отложим это на потом. И раз уж твоё внимание теперь всецело принадлежит мне, хочу сказать то, что собирался утром.

Корим прижимается ко мне всем телом. Обхватывает ладонями лицо, заставляя смотреть в бархатную бездну его глаз. И склоняется совсем близко. Так что я чувствую его дыхание на своих губах. И снова плавлюсь. Таю под этим пронизывающим взглядом, проникающим в самую душу, подчиняющим мою волю. Таю от того, как сладко мне в этих сильных руках и во власти любимого мужчины.

Он большими пальцами гладит мои скулы. Рассматривая. Так долго, так пристально. Пытаясь прочесть… а может уже читая.

– Ты самая восхитительная и притягательная женщина из всех, что я знаю, – произносит нежно.

И от этого голоса в груди так щемит, что почти больно. А от слов душа готова парить, да только страх снова разбиться не пускает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я заметил это давно, и давно понял, что хочу видеть тебя своей – продолжает пытку мой принц. – Но я был женат. И ни за что не оскорбил бы тебя ролью обычной любовницы. Однако увидев тебя во дворце Сэйнара на том ужине, я понял, что больше не могу держаться от тебя подальше. Понял, что желание обладать тобой стало ещё нестерпимей. И решил, что попытаюсь заполучить тебя, даже если потом придётся всю жизнь скрывать своё извращённое желание видеть тебя связанной и покорной. Если бы ты не пришла ко мне той ночью, я бы сам пришёл к тебе утром, Камэли.

Он… пришёл бы? Правда?

– Но ты пришла, – вторит моим мыслям Корим, сцеловывая с моих губ тихий вздох. – Сама. И сама вручила мне себя, как самое драгоценное сокровище. Открылась мне. Я не отпущу тебя, Мэл. Не смогу. Не после того, как познал вкус твоей покорности и сладость обладания тобой. Не после того, как испытал, каково это держать в руках свою мечту. Будь моей, сладкая. Ты же хочешь этого, я чувствую. Просто скажи мне «да».

Вот как так можно? Зачем он душу мне травит своими сладкими речами? Зачем соблазняет так ласково, что устоять почти невозможно? Как внимать голосу разума, когда сердце, истекая кровью, раз за разом повторяет: «Да! Да! Да!..»

Но устоять я должна. И отстоять себя тоже.

– Я не могу, – шепчу, поднимая на него глаза. Все силы бросив на то, чтобы произнести эти три слова. Но на то, чтобы спрятать свою боль, меня уже не хватает.

Корим застывает, всматриваясь в моё лицо. Хмуро сводит брови, словно не верит в то, что услышал. Мне даже на краткий миг кажется, что и ему я причинила боль своим отказом.

– Почему? – выдавливает он. – Что тебя останавливает? В чём таком ты нуждаешься, чего я не могу тебе дать? Скажи!

– В вашей верности, – выдыхаю. – Я нуждаюсь в вашей верности, ваше высочество. И в возможности остаться собой. И это то, чего вы не сможете дать своей жене.

Между нами повисает звенящая тишина. И каждое моё слово каменным грузом придавливает плечи. Сжимает замершее в агонии сердце стальными тисками.

И я решаю идти до конца, последовав мудрому совету её величества. Не прятаться и не убегать больше от самой себя, а говорить начистоту и разобраться во всём окончательно.

– Я не смогу делить своего мужчину с другими женщинами, ваше высочество, – сглотнув, признаюсь в своей слабости. – И пока у вас есть гарем, женой я вам не стану. Иначе прольётся чья-то кровь.

Ну вот и всё. Назад пути нет. Больше не получится прятаться и питать пустые надежды. Самое важное мною сказано. Теперь решение за ним.

И Корим внезапно меня отпускает. Отступает на шаг, позволяя дышать свободней. Даже магические оковы с запястий снимает, освобождая мои руки. И мне огромного труда стоит опустить их вниз, а не ему на плечи, удерживая. И не отвести взгляд, когда лицо любимого становится непроницаемой маской, а глаза темнеют.

– Это ведь не единственное твоё условие? – спрашивает он ровно. А я чувствую, как его задевает сам факт наличия у меня условий. – Что ты подразумевала под возможностью остаться собой?

– Лишь то, что я ни разу не босварийка, – пожимаю плечами. – И даже не изнеженная сэйнарская придворная леди. Я дипломированный боевой маг, ваше высочество, и не один год служила своей стране. Я могу надеть босварийское платье и даже напялить карилью, могу полностью отдавать вам контроль в спальне, но превратиться в бессловесную покорную овечку, какими предпочитают видеть своих жён босварийцы, я точно не смогу. Даже ради вас.

– И ты, конечно же, решила, что я от тебя именно этого жду, – тянет Корим с понимающим видом. Вот только взгляд его ничего хорошего мне не предвещает.