– Хали, постойте, – зову я своего провожатого, уверенно шагающего впереди. И когда он оборачивается, прошу: – Я передумала. Отведите меня, пожалуйста, к племяннице его высочества, Лалерин.

– Как прикажете, – почтительно кивает стражник, меняя направление.

И вскоре мне уже открывают двери покоев, в которых разместили нашу Ляльку вместе с няней.

Но у кровати девочки я неожиданно застаю не только старую Гапку, но и королеву Анэллию. Мать Рэна, присев рядом со спящей крохой, осторожно водит светящимися ладонями над хрупким тельцем, исцеляя бедняжку.

Замерев на пороге, я пару секунд наблюдаю за лечением, а потом делаю осторожный шаг назад, не желая мешать целительнице.

– Не уходи, Мэл. Я уже заканчиваю, и ты мне не мешаешь, – останавливая, тихо зовёт меня королева, сразу определив мои опасения.

Ну раз не мешаю…

– Доброе утро, ваше величество. Как она? – спрашиваю шёпотом, подходя ближе.

Киваю приветственно Гапке, одним глазом дремлющей в глубоком кресле в дальнем углу спальни. И присаживаюсь на мягкий табурет рядом с кроватью, всматриваясь в умиротворённое личико девочки, спящей на вышитых подушках в обнимку с куклой, которую я ей подарила. Приятно, что мой подарок настолько пришёлся по душе.

– Ей уже лучше. Сил эта гадость отобрала у крохи немало, но всё наладится, – уверяет меня королева. – А ты сама как? Я слышала по тебе вчера тоже пришёлся серьёзный удар. И как раз думала, где тебя искать, чтобы посмотреть твоё состояние.

– Я… я в порядке. Спасибо, – улыбаюсь благодарно. В этом вся Анэллия Сэйнар. Заботливая. И исцеляющая одним своим присутствием.

Я познакомилась с её величеством тогда, когда мы с Кором первыми вошли в свиту десятилетнего принца Тайрэна. И меня всегда поражало, что эту великодушную и мудрую женщину, раньше считали бездушной стервой.

Впрочем, мне от многих доводилось слышать, что королева буквально другим человеком стала после того, как её чуть не отравили. Да и Рэн пару раз оговаривался, что не ладил с матерью раньше. Зато потом они стали так близки, как только могут мать и сын. И нам с Кором тоже её заботы не раз перепадало. И исцеляющих объятий. Особенно, когда мы все втроём с Рэном учились в Академии, где без травм не проходило и недели.

– Точно? Давай я всё-таки посмотрю, – королева Анэллия, закончив лечить Лялю, бережно поправляет одело крохе и осторожно поднимается с кровати. – Лекарю принца Корима ведь неизвестно, что за удар на тебя обрушился на самом деле. Пойдём, устроимся в соседней гостиной.

Можно сколько угодно обманываться её мягкостью, но уж я-то очень хорошо знаю, что спорить с матерью Рэна бесполезно. Если она твёрдо вознамерилась позаботиться о моём здоровье, проще сразу сдаться, чем доказать ей, что я не нуждаюсь в лечении. У этой женщины просто талант убеждать в том, что ей угодно.

Поэтому я лишь вздыхаю обречённо и тоже поднимаюсь, чтобы последовать за лучшей целительницей Сэйнара.

– Ложись вот здесь, – указывает она мне на один из диванчиков в гостиной, примыкающей к спальне Лалерин.

И как только я выполняю это распоряжение, невольно поморщившись от соприкосновения излишне чувствительной кожи бёдер с поверхностью дивана, на мою голову и солнечное сплетение тут же опускаются нежные ладони, омывая потоками света. А сама Анэллия присаживается рядом, как перед этим сидела возле Ляли.

Ох, я уже даже успела забыть, как сразу хорошо становится от её лечения. Ни один целитель из тех, чьими услугами мне доводилось пользоваться, не делает это так всеобъемлюще и щедро, как королева Сэйнара. И мало кто способен так хорошо чувствовать состояние пациента. Не зря же она эмпат.

И зря я об этом забыла.

– Мэл, могу я тебя кое-что спросить? – слышу тихий вопрос, вырывающий меня из состояния лёгкого блаженства.

– Конечно, ваше величество, – произношу, не открывая глаз и невольно смущаясь.

Я уже даже догадываюсь о чём пойдёт речь. Сложно не заметить, что пятая точка у меня больше не болит. Как и всё остальное.

– Не сочти это за вмешательство в твою личную жизнь. Но я кое-что почувствовала. И почувствовала что… ты очень подавлена сейчас. Я ощущаю твою боль и обиду на кого-то, и не могу остаться в стороне. Вы с Кором мне не чужие, ты же знаешь, – королева сжимает мои руку. Вздыхает тяжело с искренним беспокойством. – Скажи, тебя… никто не принуждал ни к чему против твоей воли?

Попробовал бы меня кто-то принудить. Без причиндал бы остался.

– Нет, ваше величество. То, что вы почувствовали… я сама этого хотела, – и чтобы она даже не подумала, будто бы я выгораживаю одного тиранистого принца, добавляю: – Просто… У меня есть некоторые необычные пристрастия в интимном плане. Мне нравится, когда мужчина ведёт себя жёстко. Не беспокойтесь об этом.

Наверное, теперь королева посчитает меня ещё и ненормальной извращенкой в придачу к остальным моим странностям. Но лучше пусть так. А то ещё решит спасать меня от жестокого садиста в лице Корима. А он садист ласковый. Хоть и не мой.

– То есть ты добровольно позволила пороть тебя? – дотошно уточняет та, что не раз лечила меня ещё в подростковом возрасте. А мне буквально собственная мать мерещится. Даже интонация голоса похожая на ту, что бывает у мамы, когда она пытается понять меня и не может. То есть довольно часто.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Да, – чувствуя, как уже откровенно краснею, открываю один глаз.

Осуждает?

Кажется, нет. Но удивлена точно. Прищуривается подозрительно.

– Ладно. В этом ты не врёшь. Тогда почему так сильно расстроена? Раз уж мы начали этот разговор.

Ну-у-у, начала его не я, допустим…

В первом порыве я даже открываю рот, чтобы дипломатично увильнуть от ответа. А потом вспоминаю угрозу Корима. И решаю на всякий случай не таиться. Всё-таки наш король Яргард к своей королеве прислушивается. И будет не лишним обзавестись союзником в её лице. Вдруг, его высочество всё-таки решит пойти на крайние меры?

– Всё очень сложно, ваше величество, – вздохнув, сажусь я и опускаю ноги на пол.

– Ты о своей влюблённости в Корима? – понимающе хмыкает Анэллия.

Значит, заметила. Наивно было надеяться на иное. Как же с эмпатами бывает сложно.