Вот уж в чем, в чем, а на дорогах все равны. Одни, конечно, хотят быть равнее других, но это им удается лишь до поры до времени. Часто они жалеют о своих желаниях на последних секундах жизни, реже стараются затеряться среди отечественных автомобилей и не выскакивать на встречную полосу, по которой летит бронированная фура. Лаврентьев было рискнул, но водитель фуры со своей высоты не заметил небольшой спортивный автомобиль и чуть не наскочил на него, не собираясь уступать дорогу. Арсений еле успел вывернуть на обочину, благо, в этом месте Ленинградки она была достаточно широкой и длинной. Спикировав в сосну, Арсений уткнулся носом в подушку безопасности и притих.

Рядом с ним раздалось яростное шипение.

– Лика, – пролепетал тот, – честное слово, я не хотел!

Шипение свистело воздухом из подушки, которую блондинка прокусила в порыве ярости.

– Мы опоздаем! – трагически произнесла она. – Вызывай вертолет!

Личного вертолета у Лаврентьева не было, Сокольская об этом прекрасно знала. Вызывать было некого и нечего. Впрочем, на сей раз ему требовался эвакуатор и реанимационный автомобиль. Первый – для него, второй – для Анжелики. Арсений достал телефон и позвонил другу.

– Все в порядке, – сообщил он Анжелике, – они уже отплыли, так что спешить нам некуда.

– И это называется «в порядке»?! – закричала Анжелика, пнула ногой дверцу, которая тут же повисла на одной петле, и вывалилась под сосну.

– Судьба, – прошептал Лаврентьев и пожал плечами. Судьба в его лице старалась не сводить вместе двух невест Румянцева: бывшую и нынешнюю.

Во время застолья Марина забыла все, чему ее шесть лет учили в высшем учебном заведении, в том числе и о вреде алкоголизма. Ей нравились тосты, которые произносил Станислав. Теперь она могла к нему обращаться именно так «Станислав», на «ты». Ведь они выпили на брудершафт. И, что вполне естественно, поцеловались! Наверное, Марина дала волю своим чувствам. Поцелуй, хоть и выглядел очень безобидным, показался Румянцеву страстным. Он помрачнел и поинтересовался у Белоснежки, не передумала ли она выходить за него замуж.

Его трезвый вопрос вернул влюбленную Марину на землю. Вернее, на яхту, с которой нужно было прыгать в воду. Так что если и была где-то земля, то до нее Марине было как до Луны. Она встала и пошла на палубу. Перегнувшись через перила, внимательно поглядела на волны, на кричавших рядом чаек, вспомнила, как дед рассказывал о том, что прыгать с теплохода нужно лишь тогда, когда он остановится, иначе может засосать в винты… Яхта стояла, покачиваясь на воде. Марина пожалела, что не взяла из каюты спасательный жилет, и вздохнула. Сейчас за ним возвращаться глупо. Получится, что она специально его надела, готовясь к прыжку. А ей хотелось, чтобы все выглядело случайно, нелепо, но грациозно. Марина бросила последний взор на сидящих за столом, верно прикинув, что если она закричит, то они ее обязательно услышат. Тем более что кричать утопленница собирается громко. На всякий случай она закричала раньше, чем опасно перегнулась через перила.

Румянцев обернулся сразу. Марина ухмыльнулась и спикировала вниз, стараясь кокетливо перекинуть туловище за борт. Но при падении удержать приличную позу ей все равно не удалось, и она брякнулась в воду врастопырку, визжа от страха. Впрочем, визжала она недолго. Окунувшись в жгучую прохладу, тело Марины сразу вспомнило, что в студенческие годы занималось самобичеванием, то есть моржевало. Она даже ощутила приятный озноб, который привел ее в чувство.

– Человек за бортом, между прочим! – крикнула Марина и помахала рукой зевакам на яхте.

Сразу было видно, что с этой яхты еще никто никогда в воду не сигал и не тонул. Что ж, она станет первой жертвой олигархической собственности. Вниз сразу же сорвались двое. Широко размахивая руками, они поплыли к ней. Усатый капитан принялся спускать на воду спасательную шлюпку. Матросы ему помогали, суетливо мельтеша рядом…

– Кажется, она приходит в себя, – пролепетал нежный Машкин голосок.

– Элечка, дорогая, с тобой все в порядке?! – Марина открыла глаза и увидела склоненное над ней озабоченное лицо Румянцева, с которого ручьями текла вода.

– Бедняжку нужно растереть спиртом, – прошептал дрожащими синими губами Станислав. Тоже мокрый.

– Ах, – сказала Марина и закрыла глаза.

Она и с закрытыми глазами могла в точности передать то, что сейчас происходит на этой белоснежной яхте. А еще точнее то, что произошло. Они кинулись спасать ее вдвоем и плыли наперегонки, добравшись до ее почти безжизненного тела одновременно. Так, вдвоем, они затащили ее в шлюпку, затем, опять же вдвоем, по-недоброму косясь друг на друга, забрались с ней на яхту. А теперь склонились над ней и страдали. Марина упивалась собственным счастьем. Впрочем, за сестру тоже можно было не волноваться. Никитос ревновал! Да еще как! Марина открыла глаза и тут же поймала его взгляд.

– Никитос, – прошептала она, – тебе нужно переодеться. Переохлаждение тела грозит серьезными осложнениями. Это как алкогольное отравление, раз – и печень отказала…

– Я тебя не оставлю! – заявил тот, стянул с себя свитер и выжал его.

Станислав сдался на милость более удачливому сопернику. Он грустно поглядел на Марину и сказал:

– Действительно, нужно переодеться. С Элей побудет Маша.

Конечно же, Марина хотела бы услышать о том, что он ни за что ее не оставит, что никогда не уйдет от ее постели, что… да мало ли что. Многое хотелось от него услышать. Но было нельзя. Она играла не свою роль. Тем не менее она ее удачно сыграла!

– Левушкин, – Румянцев, разговаривая по мобильному телефону, принесенному капитаном, пошел к выходу из Марининой каюты, – встречай нас в Жуковке. Нет, в Буковке. Ну не знаю, как она там называется, вспомни сам! Да, Элю нужно отвезти к доктору…

Безусловно, она никуда не поедет. Впрочем, как раз и поедет. К себе домой, то есть к сестре. Марина прикинула, что та уже должна была вернуться из салона красоты, который находился в ближайшем подвале. Вот и выкроила Марина время для обмена телами. Пусть родители Румянцева увидят настоящую невесту, а не ее жалкую копию. Марина улыбнулась разволновавшейся Маше, поднялась и подошла к зеркалу. Да уж. Тушь потекла, нос покраснел, волосы в водорослях. Такую физиономию нужно прятать за колючей проволокой в учреждениях для безнадежных алкоголиков.

– Я в свое переоденусь, – шепнула она Машке, та кивнула и выскочила за дверь.

– Если почувствуешь себя плохо, – сказала Маша, – то зови, я рядом.

Классная девчонка, ничего не спрашивает, ни о чем не подозревает. Если что-то и подумала, то об этом помалкивает. Главное, чтобы Румянцев Марине поверил и повернул обратно. С Марией она потом объяснится, та ее обязательно поймет. Марина переоделась и выглянула из каюты. Маша действительно стояла рядом, готовая по первому призыву прийти на помощь.

– Все отлично, – прошептала ей Марина, – так было нужно. Я тебе после все объясню.