– Ты могла бы сама позаботиться о ней! Что тебе стоило вмешаться? – бушевала Малефисента. – Ты же всегда была любимицей Оберона. Любой уступил бы тебе без всяких вопросов. Уж это ты могла бы сделать ради меня – могла бы растить девочку сама! О боги, она же, можно сказать, твоя внучка!

Нянюшка уставилась на нее:

– Как это понимать – моя внучка? Где ты ее взяла, Аврору? Она что, в самом деле твоя дочь? Или ты подобрала ее где-то?

– Неужели сестрички тебе не сказали? Ты что, правда не знаешь? – Лицо Малефисенты вдруг стало спокойным и собранным. Она пристально вглядывалась в глаза Нянюшки, пытаясь понять, действительно ли та говорит правду, и в этот миг больше всего походила на хищника, разглядывающего свою жертву. Проникнуть в ее мысли Нянюшка не могла, и догадаться о них у нее тоже не получалось. На лице темной феи не отражалось ничего – ни чувств, ни далее гнева.

– Я долго училась скрывать от тебя свои мысли, – фыркнула Малефисента, почувствовав Нянюшкины усилия. – И, как вижу, у меня получилось. Ты слишком долго управляла моим разумом, пытаясь перетянуть меня на путь, который, по твоему мнению, подходил мне лучше. Хотя ты всегда знала, к чему мы придем. В это время, на этом месте. Как враги.

– Я тебе не враг, Малефисента. Это ты видишь во мне врага.

– И ты смеешь говорить мне это?! Неужели я просто обычная тщеславная, жадная до могущества дура, готовая ринуться в любую опасность?! Не смей так меня оскорблять! Ты не представляешь, какую боль мне пришлось вынести... через что мне пришлось пройти!

– Так расскажи мне.

Малефисента даже отпрянула от неожиданности:

– Что?

– Расскажи мне, через что ты прошла. Я хочу это услышать.

Нянюшке отчаянно хотелось, чтобы Малефисента простила ее. Не ради нее – ради самой Малефисенты. Оберон все еще поджидал ее за стенами замка, и Нянюшке хотелось выиграть для Малефисенты хоть немного времени и дать ей шанс искупить свои преступления. Нянюшка еще надеялась, что крохотная искорка в сердце Малефисенты сможет вывести ее из тьмы и обратить к раскаянию.

И тогда, может быть – может быть! – Оберон сохранит ей жизнь.

– Первое мое воспоминание о том месте, которое я сейчас называю своим домом, – как я сижу на холодном каменном троне. Я помню, как дрожала от боли, но считала, что заслуживаю ее. Моими единственными утешителями были мои птицы, мои вороны. Уж и не знаю, что стало бы со мной, не будь их рядом. Ты только должна четко понимать: сейчас я рассказываю о том, что я ощущала тогда, а не о своих нынешних чувствах. В то время я была совсем другим человеком, и нынче все это от меня далеко.

Случалось ли тебе когда-нибудь оглядываться на события далекого прошлого в твоей жизни с ощущением, что они происходили с кем- то другим? То же сейчас я могу сказать о себе – с той лишь разницей, что в моем случае это не просто ощущение: ведь я действительно стала другим человеком. Я помню, что я переживала и чувствовала в те времена, но сейчас от тех чувств ничего не осталось, кроме злости и острой потребности защитить мою дочь.

В том полуразвалившемся замке я оказалась почти случайно, но решила сделать его своим жилищем. Тогда в нем обитали лишь мелкие противные твари, которые боялись меня. Они увидели меня в обличье дракона и решили, что меня послал их бывший хозяин Аид, чтобы я правила ими вместо него. Позднее я обнаружила, что мой замок некогда был крупным средоточием силы, а мелкие твари, которых я позднее сделала своими приспешниками, остались в нем после того, как Аид покинул эти края. Сама я бога подземного мира никогда не видела. Меня он не навещал, но мои птички пересказывали мне истории, услышанные от тварей. Я провела в том замке много лет, не видя других людей и мучительно страдая из-за того, что сделала. Я считала, что заслуживаю всех этих выпавших мне мучений, и очень боялась когда-нибудь вновь разозлиться – ведь при этом я могла уничтожить саму себя. Боль, сопровождавшая мое превращение в дракона, была поистине невыносима, и я искренне сомневалась, что смогла бы вынести ее снова. Поэтому я так долго и оставалась в драконьем обличье – из страха перед болью во время обратного превращения в себя. И еще я боялась того, кем я стану, когда верну себе прежний облик. В конце концов я устала от одиночества и от бесконечной череды смельчаков, желавших доказать свою храбрость, убив дракона. Но на самом деле мужества вернуться в собственное тело мне придала надежда снова увидеть Диаваля, Опал и других моих птичек. Я так истосковалась по ним, что мое одиночество уже почти уничтожило меня. В общем-то, я и не рассчитывала, что они услышат мой зов, даже если я снова стану сама собой. Но они услышали! И когда я превратилась обратно, то обнаружила, что осталась почти прежней. Я осталась феей, которую ты знала и любила, только теперь на меня давила невыразимая грусть и непреходящее чувство вины за то, что – как я тогда думала – я сделала с тобой и с остальными. Годы шли, и я чувствовала себя все более одинокой и все больше сожалела о том, что ты когда-то нашла меня в дупле дерева. Уж лучше бы, думала я, мне никогда не знать, каково это – быть кем-то любимой. В те годы мои муки и тоска по тебе были такими отчаянными, что боль от превращения в дракона по сравнению с ними казалась не такой уж страшной. Я проводила все дни, упражняясь в магии и изучая книги, которые приносили мне мои вороны, похищая их в далеких краях. Одним словом, у меня была магия и мои птицы, и я искренне считала, что больше мне ничего и не нужно.

Так продолжалось, пока меня не отыскали сестрички. Они потеряли свою младшую сестру Цирцею и очень горевали по ней. Но сколько бы я их ни расспрашивала, они отказывались поведать мне, как это случилось. Мне казалось тогда, что кроме горя их терзало еще и чувство вины. Видимо, рассуждала я, они каким-то образом лишились сестры из-за собственной ошибки. Подробностей я не знала, а допытываться о них не стала. Тогда я просто радовалась, что они нашли меня. Признаюсь, в своих мечтах я частенько воображала, что они каким-то образом пережили гибель Страны эльфов и фей и сумели найти дорогу в мое обиталище. Я была готова встретить их осуждение и гнев, но они пришли ко мне с любовью и тревогой за меня. Они хотели заботиться обо мне, помогать мне. Хотели, чтобы я осталась с ними.

Ты ведь знаешь, что я полюбила сестричек с первой же встречи с ними. Поэтому, когда они явились в мой полуразрушенный замок, меня очень тянуло отправиться вместе с ними в их дом. Но я боялась, что могу случайно уничтожить его своей неуправляемой силой. Сестрички в то время были совсем другими, не такими, как сейчас. Но зачем я рассказываю тебе об этом? Ты ведь и сама помнишь, какими они были. Да, сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что в те времена они были совсем не теми ведьмами, каким стали в наши дни. И не только потому, что они с тех пор постарели – их сердца тоже изменились. И их поведение, и их души тоже. Но в те далекие дни сестрички хотели заботиться обо мне и забрать меня к себе.

Впрочем, сколько бы они меня ни умоляли, я твердо стояла на своем. Я слишком боялась причинить им вред.