Вопрос в том, почему? Что такого сделал Эйнар Стенсон, чтобы в глазах Муландера заслужить смерть? Какой был мотив для того, чтобы пойти на такой риск, лишить жизни другого человека? И в довершение всего — близкого родственника.

Эйнар явно никогда не любил зятя, и, вероятно, эти чувства были взаимны. Но не любить кого-то было далеко не достаточно, чтобы считать это мотивом. Должно быть нечто большее. Что-то, что представляло реальную угрозу и заставляло Муландера не видеть другого выхода.

— Нет, мне больше не нужна помощь, — раздался голос Флоры, которая кричала в трубку. — Потому что здесь уже побывал один человек и прочистил слив.

Фабиан вышел в коридор.

— Его зовут Джон, и нет, он не работает в «Ялмарссонс Рер».

На стенах висели фотографии в рамках с различных спортивных мероприятий. Он никогда особенно не интересовался спортом, но фотографии сразу привлекли его внимание. Все они были черно-белыми и были сняты издалека, но с идеальной резкостью и изображали все, начиная с молодого Златана Ибрагимовича, когда он еще играл за сборную «Мальмё ФФ» до Патрика Шеберга, когда он взял высоту 2,42 метра, и установил новый мировой рекорд на Стокгольмском стадионе.

Фотографии висели вдоль всей лестницы, которая вела наверх, и только когда он остановился, чтобы поближе рассмотреть культовое изображение, на котором Бьерн Борг стоит на коленях и целует кубок Уимблдона, понял, что находится на втором этаже.

В противоположном конце коридора была балконная дверь, а слева — спальня с двуспальной кроватью, прикроватной тумбочкой и платяным шкафом. Прямо справа располагалась ванная комната с ванной, туалетом и раковиной того же зеленого цвета, что и посудомоечная машина.

Рядом с ней была комната с большим письменным столом, где, помимо всего прочего, стояла швейная машинка с недоделанным лоскутным одеялом. В углу — кресло для чтения, заваленное лоскутами узорчатых тканей, а книжный шкаф, занимавший целую стену, был заполнен длинными рядами фотокниг, старых фотожурналов и большой коллекцией вспышек.

У противоположной стены расположился шкаф, заполненный объективами всевозможных размеров: от маленьких широкоугольных линз до метрового телеобъектива, а перед дверцей шкафа с такими же цветастыми обоями, как и на стене, стояла коллекция штативов.

Может, это ничего и не значит. Может быть, они просто находятся где-то в другом месте в доме. Но все же весьма странно, что он до сих пор не увидел ни одной фотокамеры. Профессиональный фотограф такого калибра, как Эйнар Стенсон, без единой фотокамеры в кабинете — это слишком неправдоподобно. У него должна была быть огромная коллекция фотоаппаратов.

Он догадался, что это дело рук Муландера. Что именно он позаботился о них, и именно в этом был ключ к разгадке. На небольшой полоске пленки или на карте памяти.

Чтобы убедиться, что он ничего не пропустил, он отодвинул штатив и открыл дверь шкафа. Оказалось, что это вовсе не шкаф, а лестница на чердак.

Чердак был так заставлен вещами, как бывает у людей, всю жизнь свозивших туда всякий хлам. Потолок был низким, и только в середине можно было стоять, выпрямившись.

В свете грязного окна во фронтоне было видно, как десятки картонных коробок ютятся между стропилами с полками, прогибавшимися под тяжестью вещей. Между несколькими подвесными модулями для хранения одежды ютился старый коричневый письменный стол, который, в свою очередь, был заполнен фотоувеличителями, фотобачками и баночками с проявителем.

Он выдвинул верхний ящик и сразу же понял, что нашел именно то, что надеялся найти.

У Ирен Лильи так тряслись руки, что ей пришлось держать чашку обеими руками, чтобы не расплескать кофе. Конечно, она устала и выбилась из сил после ночных событий. Но руки тряслись не по этой причине.

Причиной был переполнявший ее безумный гнев.

Мысль о том, что Хампус тайно стал членом «Шведских демократов», так задела ее, что впервые за несколько лет проявилась крапивница, и теперь безумно зудели руки, так что ей хотелось расчесать их до крови. Она даже не смогла осознать тот факт, что Утесу удалось опознать человека на фотороботе. Кроме того, ей пришлось взять двухчасовой перерыв, чтобы просто успокоиться.

Но это не очень-то помогло. Она уже была близка к тому, чтобы поехать к нему на работу на строительство 111-й дороги за Лародом, но смогла сдержаться, и вместо этого написала длинное электронное письмо, в котором объяснила, почему уходит от него. В постскриптуме она также посоветовала ему ради собственного блага держаться подальше от их дома в ближайшие несколько дней, чтобы она могла собрать свои вещи.

Но она так и не отправила письмо. Прямо перед отправкой поняла, что лучшим наказанием будет уйти от него без объяснений. Тайно снять жилье и в один прекрасный день вдруг просто пропасть, сменив номер телефона, чтобы уже никогда не вернуться. Раз он делал свои делишки у нее за спиной, то она вполне могла ответить ему тем же.

Ее мысли прервал громкий стук. Утес просунул голову в дверь.

— Ты как? Готова продолжать?

— Конечно. — Она отставила чашку с кофе. — Можешь начать с того, что расскажешь мне, как ты его опознал. — Она показала фотографию Ассара Сканоса.

— Да тут и рассказывать особенно нечего. Обычная следственная работа плюс немного везения. — Утес закрыл за собой дверь. — Через некоторое время я понял, что тебе удалось попасть на то мероприятие. Поэтому вместо того, чтобы сидеть сложа руки, я воспользовался возможностью записать номера машин и мотоциклов, припаркованных на улице.

— Так ты поэтому не брал трубку, когда я звонила?

— Нет, это произошло совершенно по другой причине, и, не вдаваясь в подробности, я могу только сказать, что когда у вас нет доступа к туалетной бумаге, начинается настоящее веселье. — Он покачал головой и сел напротив нее в кресло для посетителей. — Как бы то ни было, когда я записал в блокнот все номерные знаки, мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать твоего возвращения. Но ты все не показывалась. Все остальные выходили из сарая и уезжали, но тебя среди них не было, и наконец остался только я один. Честно говоря, я не знал, что делать. Я пытался до тебя дозвониться, даже не знаю, сколько раз я набирал твой номер, но единственное, что услышал, — это голос автоответчика. Я даже в сарай этот ходил, но там было пусто и никаких твоих следов. — Утес покачал головой и сглотнул.

— А что случилось потом?

— Я приехал сюда и, когда увидел, что ты звонишь со своего домашнего телефона, понял, что с тобой все в порядке.

— Но ты почему-то не мог ни ответить, ни перезвонить мне позже.

— Я был за рулем. Ты же знаешь, насколько это опасно? Телефон за рулем — в кювете потом, как я всегда говорю Берит.

— Хорошо, а потом ты нашел Ассара Сканоса среди владельцев припаркованных там машин.