По крайней мере, он был зол. Он так разозлился, что повесил на дверь бумажку с надписью «Занят» и упорно отказывался отвечать на ее звонки. Она трижды пыталась дозвониться до него после ареста Ландерца и его сына, и каждый раз он сбрасывал звонок.

Один раз он все же переборол себя и отправил СМС, что занят и они поговорят позже. Как будто только у него одного много дел.

Но она не собиралась опускаться до его уровня и злиться в ответ. Это он пусть так делает. Тем более, у нее оставался только мужчина с машиной, взятой в прокат, после его опроса она сможет заняться реальным делом — наконец проштудирует базу данных «Шведских демократов».

Она не смогла удержаться, чтобы не начать просматривать список членов партии в перерыве между допросами. В основном для того, чтобы убедиться, что флешка не была пустой. И она была далеко не пустой.

Оказалось, по всей Швеции партия имела в составе восемь тысяч членов. Около двух тысяч пятисот из них жили в Сконе, и если сузить поиск до Бьюва и соседних муниципалитетов, то их число сокращалось до восьмисот сорока семи человек, из которых двести двадцать девять человек были женщинами. Персональные номера также были указаны в базе, и она смогла отфильтровать всех людей младше двадцати пяти и старше шестидесяти соответственно и, наконец, получила список из трехсот восьми имен. Каждый из них мог оказаться человеком с улыбкой, которую она видела перед собой всякий раз, когда закрывала глаза.

Не было никаких гарантий, что он будет включен именно в этот список, но исследования показывали, что даже те, кто имеет более ультраправые и даже чисто нацистские взгляды, часто отдавали свой голос за все более рафинированных «Шведских демократов», чтобы через них попасть в парламент.

Кроме того, она была убеждена, что Зиверт Ландерц узнал человека на фотороботе, хотя продолжал упорно отрицать это во время допроса сегодня утром. Он пригрозил подать в суд, если его немедленно не отпустят. Более того, он обещал подать в суд не только на полицию, но и на нее лично за то, что она намеренно загубила его политическую карьеру.

Не было никаких сомнений в том, что именно Ландерц устроил пожар в своем кабинете. Но несмотря на то, что была использована его машина, по словам Хегсель, этого было недостаточно, чтобы начать судебное преследование. А так как сын отпирался так же упрямо, как и отец, то по сути можно было сказать, что любой мог воспользоваться их машиной, потому что у них, как они утверждали, была привычка оставлять ключ в замке зажигания.

Неудивительно, что Хегсель потребовала его освобождения. Но Ирен могла бы еще согласиться отпустить сына, но отца — ни при каких обстоятельствах. Она сослалась на главу двадцать четыре Уголовного кодекса, которая позволяла держать его под стражей до трех полных суток в случае, если он представлял большую важность для следствия.

Так что теперь ему придется пробыть за решеткой до полудня понедельника. Одно это подняло ей настроение. И оно ничуть не ухудшилось от того, что газетчики уже успели пронюхать об аресте Ландерца.

Оставалось еще несколько минут до прихода Понтуса Хольмвика, того мужчины с камер слежения. Ирен подвигала компьютерную мышь так, чтобы экран с именами всех «Шведских демократов», которых она отфильтровала, ожил. По какой-то причине они были отсортированы в обратном алфавитном порядке с такими фамилиями как Эстлунд и Захриссон в самом начале.

Она начала прокручивать список вниз, когда зазвонил телефон. Конечно, это Утес. Что ж, самое подходящее время. Но теперь она занята, и на этот раз уже ему придется подождать. Поэтому она нажала кнопку сброса вызова и вернулась к именам на экране.

Первой мыслью было, что ей это привиделось.

Второй, что это был кто-то другой с таким же именем.

Третью она не смогла додумать до конца.

Уолссон.

Сама по себе фамилия была необычной.

Хампус Захариас Уолссон.

Только один человек носил такие имя и фамилию.

Ее Хампус был членом партии «Шведских демократов». Черт возьми! Ее чуть не стошнило прямо на экран.

— Добрый день. Вы Ирен Лилья?

Она подняла глаза и увидела мужчину, одетого в черную облегающую кожаную куртку и такие же черные джинсы. Он стоял в дверях и разматывал клетчатый шарф, который был повязан вокруг шеи.

— Да, совершенно верно. — Она встала, чтобы поздороваться. — А вы, должно быть, Понтус Хольмвик. Добро пожаловать, присаживайтесь. Кстати, хотите чаю или кофе?

Она не могла сказать, была ли в шоке, рассержена или огорчена. Наверное, все и сразу. По имеющимся на экране данным, он вступил в партию два года назад в связи с парламентскими выборами 2010 года. Он не сказал ей об этом ни слова. Ни единого гребаного слова.

— Нет, спасибо, я дома попил. — Мужчина рассмеялся и сел в кресло для посетителей. — Может быть воды, или… я имел в виду чая. — Он снова рассмеялся. — Извините, я немного нервничаю. Меня впервые вызвали в полицию на такого рода допрос.

— Вы можете быть совершенно спокойны. Мы просто хотим получить ответы на некоторые вопросы, и надеюсь, вы сможете нам в этом помочь.

Они с Хампусом почти никогда не говорили о политике. Но она помнила, как однажды во время дебатов лидеров партий он заявил, что будет голосовать за социалистов.

— Кстати, сколько времени это займет? У меня скоро важная…

— Максимум пятнадцать-двадцать минут, — перебила его Лилья и открыла чистую страницу в своем блокноте. Так что давайте начнем.

Этот сукин сын лгал ей прямо в лицо.

— По нашей информации, вы арендовали автомобиль в компании «Херц» на улице Густав Адольфсгатан здесь, в Хельсингборге, в эту среду. Это правда?

— Да, — сказал мужчина, кивая.

— Утром вы поехали в Бьюв и припарковали машину на Норра Сташунсгатан у торгового центра.

— Я не знаю, как называется эта улица, но уверен, что так и было. — Мужчина улыбнулся и снова кивнул.

Конечно, если пара живет вместе в одной квартире, то партнеры не обязаны голосовать за одну и ту же партию.

— Вы кого-нибудь навещали?

Напротив, она почти презирала пары, которые всегда голосовали одинаково и соглашались друг с другом в каждой мелочи, просто чтобы не думать каждый своей головой.

— Нет, я никого не знаю в Бьюве.

— Так что же вы там делали?

Но голосовать за «Шведских демократов», это было что-то из ряда вон. Это переходило все мыслимые границы.

— Я думаю, вы вряд ли взяли напрокат машину только для того, чтобы поехать в торговый центр Бьюве и поесть пиццу в «Аморе».

Если человек голосовал за них, то, значит, у него имелся взгляд на мир, который настолько сильно отличался от ее взгляда, что она просто не представляла, как они могли продолжать быть парой.