– Но женщины у него точно нет. Зато выяснилось, что он умеет мыть посуду.

– Подожди. Мало ли что еще выяснится, – хмыкнула подруга. – Хотя я не понимаю, зачем ты это делаешь. От тебя свалил мужик, а ты зачем-то расследуешь его новую жалкую жизнь.

– Предчувствие, – вздохнула Мария. – У меня такое дурное предчувствие, что спать не могу.

– Давай я дам тебе номер моего психотерапевта. У тебя просто нервы сдают.

– Ох, если бы… Помнишь случай, пять лет назад, когда в доме моих родителей случился пожар?

– Еще бы не помнить.

– За три дня до этого меня терзало точно такое же чувство. Я как будто заранее вижу беду… Можешь мне не верить, но я точно знаю, что Патрик вляпался в какую-то историю.

– Но что же ты можешь теперь сделать?

– Я пытаюсь отогнать от себя эту мысль, но… Но, видимо, придется полететь на этот чертов остров.

– Ага, и убедиться, что он умудрился вляпаться всего лишь в объятия знойной мулатки с глупыми глазами и выпуклой задницей.

– Если так, я успокоюсь. – Мария вовсе не была в этом уверена, но и демонстрировать низменную ревность не желала. – Ну и что? Значит, просто проведу неделю на пляже… Ладно, я тебе позвоню, когда что-нибудь решится. Побуду тут еще полчаса и зарезервирую себе билеты.

Мария поспешно распрощалась с подругой, потому что ее внимание привлекли папка с бумагами, несколько листочков, исписанных рукой мужа, и какая-то отсканированная странная книга, похожая на средневековый путевой дневник.

Патрик никогда не был любителем чтения, предпочитая книгам новостные сайты. Мария осторожно перебрала странички. Она почти сразу же поняла, что речь идет о тех самых краях, где в данный момент находится муж. Как будто вместе с банальными туристическими брошюрами он решил запастись эксклюзивной исторической информацией об острове.

Ее муж был гением планирования. В этом было даже что-то невротическое. Как будто неопределенность будущего пугала его до такой степени, что он предпочитал не давать ей шанса, почти поминутно расписывая каждый день. Когда-то Мария долго не могла к этому привыкнуть – Патрик болезненно реагировал на опоздание в десять минут или начинал нервничать, если они запланировали поход в пиццерию, а в последний момент Мария вдруг признавалась, что на самом деле ей хочется французских блинов с селедочным паштетом.

Видимо, он решил собрать материал для экскурсии. Боялся, что быстро заскучает в тропических декорациях. Среди отсканированных книжных страниц находилась и карта, которую, если верить подписи, несколько столетий назад нарисовал мореплаватель. Это был скорее не топографический документ, а торопливая зарисовка дрожащей рукой, схема. Какие-то острова с певучими названиями, рифы, течения и несколько отдельных рисунков. Мария поняла, что давно сгинувший моряк то ли пытался перерисовать наскальную живопись, то ли фиксировал собственные, вызванные усталостью, галлюцинации. На полях были изображены неведомые чудища из какого-то бестиария – похожие то ли на пауков, то ли на осьминогов. Только глаз, расположенный в самом центре их бесформенной плоти, из которой произрастали увенчанные шипами щупальца, был человеческим. Этот глаз получился особенно ярко. И, несмотря на то, что речь шла всего лишь о неумелых старых рисунках, Мария поежилась – от этих страниц веяло бедой. Может быть, оставшейся в далеком прошлом, но бедой.

Под последней страничкой Мария обнаружила визитную карточку антикварной лавки, которая находилась в соседнем городке.

– Какие глупости… Кажется, я заигралась в Шерлока Холмса, – вслух сказала она. – Но дорога займет минут сорок пять.

Перед выходом из дома она на минутку прилегла на постель мужа и понюхала его подушку. Ощутив знакомый запах его любимого дегтярного шампуня, почувствовала, как в глазах набухает соленая влага. Но быстро взяла себя в руки. Что бы там ни произошло – банальнейшая пошлейшая история адюльтера в тропическом раю или настоящая беда, она останется трезвомыслящей, не позволит себе сентиментальничать или раскисать.

Во всяком случае, раньше времени.

* * *

Антиквар, крошечный старичок, был похож на унылую облезлую птицу – сухонькое сморщенное личико, внушительный костлявый нос с горбинкой, подслеповатые круглые глаза необычного светло-желтого оттенка, над которыми кустились лохматые седые брови. Через редкие легкие волосики на голове проглядывала розоватая с пигментными пятнами стариковская кожа. И магазин его походил на птичью клетку. Крошечное пространство было завалено живописным хламом, среди которого инородными предметами смотрелись «кормушка» – чайный столик со сваленными как попало продуктами и «поилка» – новенький кулер.

Птица, о которой все забыли, потому что она больше не поет и не приносит радости.

Увидев на пороге Марию, антиквар обрадовался, замахал руками-крылышками. От каждого его движения вокруг поднимались клубы едкой пыли. Но когда старик узнал, зачем она пришла, сразу поскучнел. Не клиентка, которая могла бы спасти его подыхающий бизнес. Правда, было непонятно, как ему до сих пор удавалось выжить с таким специфическим магазином в небольшом северном городе, где почти никто не интересовался искусством и стариной. Никаких особенных ценностей у антиквара не было. Немного старинных книг, фарфор начала двадцатого века, парочка китайских чайных сервизов средней степени сохранности, какая-то ветошь вроде полусгнивших солнечных зонтов из грубого кружева.

Мария положила на заваленный пыльными фарфоровыми статуэтками стол бумажку в пятьдесят евро, и антиквар немного оживился.

– Милое дитя, я прекрасно помню вашего мужа. У меня мало посетителей, и я пока еще не выжил из ума. Но вряд ли я чем-то смогу помочь. Он приходил всего однажды, говорили мы мало… Кстати, налить вам чая?

Мария представила, как ей протянут чашку в разводах векового жира и предложат окаменевшее реликтовое печенье, и с вежливой улыбкой отказалась.

– Ваш супруг специально ко мне приезжал. О нем заранее предупредил мой старый приятель. Патрика интересовала одна старая карта. И книга.

Было странно слышать имя мужа из уст старичка-птицы. И вообще, было странно слышать его имя. Мария не хотела себе в этом признаваться, но отчего-то последние дни думала о муже, как о мертвеце. У нее не было на это никаких объективных причин.

– Я видела ксерокопию карты. Это очень странно. Мой муж никогда не интересовался историей.

– Меня это тоже удивило, – вздохнул старик. – Я занимаюсь антиквариатом уже полвека. Я прекрасно знаю, как выглядят люди, которые интересуются стариной. У них другой взгляд. Они смотрят в прошлое. А ваш супруг выглядел несколько потерянно.

Мария осторожно уселась на предложенный ей стул, который так громко скрипнул, как будто собирался развалиться под ее тяжестью.

– У нас кризис отношений, – зачем-то призналась она. – Последние месяцы Патрик жил отдельно. Он собирался отправиться в путешествие на какие-то острова. Я даже толком не знаю куда. Только теперь нашла в его электронной почте билеты.