— Подскажите, как вскрывать трубки, чтобы я знал на всякий случай, — попросил я.

— Едва ли вам это поможет. У нас был отпечаток пальца вашего брата, мы вывели его на пленку, пленку приложили к сканеру трубки, и все.

— Действенный метод, — согласился я.

— И простой, — подтвердил Юровских просто ради того, чтобы не молчать во время нашего разговора. Как всякий человек действия, он тяготился ролью статиста.

— У меня был случай, когда у убитого бандита была такая же трубка с отпечатком пальца. Мы тогда просто палец трупа приложили, чтобы вскрыть. На трубке ничего интересного не оказалось. Но, в принципе, это близкие методы. И нам при необходимости следует изучать дактилоскопию[15]. Но я не буду вас перебивать. И что вам удалось узнать через псковских коллег?

— Не только через псковских. Мы подключили и центральный аппарат, федеральную службу. Но это в самый последний момент, уже после вашего предпоследнего звонка Юлию Юрьевичу. Запросили относительно эмира аль-Габдари. И ответ получили через компьютер капитана Юровских, откуда я запрос и отправлял.

Это арабский бандит, террорист, банда которого вместе с самим эмиром была уничтожена во время второй чеченской войны в окрестностях Аргуна отдельным отрядом ВДВ, которым тогда командовал Евгений Алексеевич Довгополов, тогда еще капитан. А начальником штаба отряда был другой капитан — некий Анзор Георгиевич Лордкипанидзе, имеющий официальный позывной «Ларик». Этот позывной, который мы приняли за кличку, названную вашим братом перед смертью, еще вчера заставил нас активно включиться в работу параллельно Следственному комитету. Мы навели справки.

В настоящее время Лордкипанидзе — военный пенсионер, подполковник в отставке, местонахождение которого установить пока не удалось. По крайней мере, дома его нет. Из дома он уехал две недели назад, дважды домой звонил и все время с разных номеров. Порядки в доме Лордкипанидзе установил кавказские — мужчина не обязан отчитываться, чем он занимается. А до этого Анзор Георгиевич спокойно проживал с семьей в самом Пскове. Нам удалось добыть видеозапись десятилетней давности, где Анзор Георгиевич отдыхает на даче вместе с друзьями. Съемку вел сосед по даче, тоже военный, более того, бывший сотрудник областного управления ФСБ, который пленку позволил скопировать, оцифровать и переслать нам. Мы Лордкипанидзе идентифицировали с человеком, который убил вашего брата и второго охранника.

Там же, в Пскове, проживали два майора в отставке, которые пропали из поля зрения в то же время, что и Анзор Георгиевич. Один — Сергей Леонидович Никитин, во время уничтожения банды эмира аль-Габдари он командовал в отряде ротой, будучи еще старшим лейтенантом. Семье он сказал, что поехал ухаживать за больным сыном от первого брака. Сын у него действительно пострадал в аварии — лежачий, но отца не приглашал. За ним родная жена ухаживает. А отец в их доме даже не появлялся. Тем не менее к себе домой он один раз звонил с мобильного телефона, но не со своего, с чужого. Один раз ему на его трубку звонила его жена.

Второй — майор в отставке некий Юрович Михаил Борисович, будучи старшим лейтенантом, командовал взводом в роте Никитина. Этот может себе позволить запить месяца на два-три и пропасть. Просто будет шляться по друзьям и знакомым, где-то ночевать, и семья его не ищет. Привыкли к таким загулам. Он домой, естественно, не звонил. Да у его жены и сотового телефона, кажется, нет. Она сама женщина основательно пьющая и заботиться о пропавшем муже не умеет.

— Трое бывших десантников, — констатировал я. — То, что я и предполагал…

— Да, я в курсе, что вы это предполагали, — согласился капитан Стоматологов. — Потому я вам сейчас все и рассказываю в подробностях, хотя вы официально и не являетесь ответственным лицом следствия.

— Но самое главное, что я предполагал, — напомнил я, — это то, что ограбление ювелирного магазина, ломбарда и второго ювелирного магазина — все это было средствами отвлечения внимания от главного. А главным было убийство Евгения, моего брата.

— Главным было не убийство, главным было желание завладеть двумя страничками из тетрадки, где от руки было написано завещание эмира аль-Габдари.

— Это я узнал только сегодня ночью, после звонка Лордкипанидзе.

— А мы на несколько часов раньше. Нам окончательные данные пришли еще вчера поздно вечером. Для этого пришлось запрашивать МВД Германии. Нас связали с юридической фирмой, которая, несмотря на позднее время — в Германии как раз заканчивался рабочий день, согласилась дать нам ответ на официальное письмо, отправленное факсом. Немцы понимают, что такое следствие. И отработали, как обычно, аккуратно. В итоге мы получили данные о том, что в этом завещании должен быть зашифрован пин-код банковской ячейки одного из крупнейших банков Германии.

Семья погибшего эмира, проживающая в настоящее время в Германии, владеет шифром и может прочитать пин-код. Больше никто прочитать его не может. Юридическая фирма некоторое время назад обратилась с официальным запросом в ФСБ России, где могло, как немецкие юристы полагали, находиться завещание эмира. Но там ответили, что такого документа они не имеют. Поскольку завещание рукописное, не заверенное нотариусом, предположили, что его могли просто уничтожить, как ненужный документ. Если только оно не осталось в архиве командира отряда, уничтожившего банду вместе с эмиром.

В ФСБ навели справки и дали список известных офицеров отдельного отряда, вместе с их адресами. Местонахождение других офицеров, уже вышедших на пенсию, известно не было. Три офицера еще продолжают служить, но они информацией о завещании не располагают. Для выяснения всех адресов пенсионеров требовалось несколько дней. Но юридическая фирма решила действовать сама. Тем более она имела в Москве своего представителя, который сразу позвонил подполковнику в отставке Лордкипанидзе, чей телефон ему удалось добыть раньше других, связавшись со штабом дивизии. Подполковник часто принимал участие в различных мероприятиях ветеранов, и потому связь с ним была постоянная. Анзор Георгиевич пообещал узнать только при случае и особого энтузиазма не проявил. Через московского представителя эта позиция была передана в юридическую фирму, оттуда в семью аль-Габдари, и семья заключила с фирмой официальное соглашение о значительной сумме вознаграждения — семья оказалось небедной даже по немецким меркам. Причем вознаграждение самой юридической фирмы тоже сильно увеличивалось, что позволило немецким юристам обратиться еще и к российским коллегам в Москве.

Московская юридическая фирма сразу обратилась к Евгению Алексеевичу, предложив за большое вознаграждение найти пресловутое завещание. Подполковник Довгополов вспомнил, что не так давно видел его среди своих старых бумаг. Юрист приезжал из Москвы в Самару, проводил устное собеседование, и ему было мельком показано завещание. Начались обсуждения условий. Для обеспечения безопасности переписка между Евгением Алексеевичем и юридической фирмой проводилась в шифрованном формате. И поскольку сам Евгений Алексеевич не верил банкам, однажды, в девяностые годы потеряв в одном из них большую сумму, он потребовал выплаты ему вознаграждения наличными. Это еще оттянуло время. Юридической фирме пришлось напрячься, чтобы найти такие деньги. Однако вознаграждение перекрывало и эту сумму. Сумма была найдена, причем в разной валюте — собирали по крохам и часто даже взаймы у своих сотрудников. Но все было законно. Даже подоходный налог с общей суммы был взят, как нам сообщили. Оттого и сумма в оружейном сейфе не совсем ровная. По договору это называлось «оказанием услуг информационного характера». А предположение, что это были какие-то средства, нажитые нечестным путем, опровергла немецкая полиция, проверявшая суммы на всех счетах семьи эмира аль-Габдари. Немцы даже предоставили юристам официальное заключение, копия которого имеется у российской юридической фирмы, а фотокопию они переслали нам.