Поднявшись, он в очередной раз прошелся по кабинету — на этот раз не спеша, обдумывая все как следует. Взяв с подоконника графин, Минин полил цветы, стоявшие там же, а также на столике. Такие действия его не отвлекали, а просто давали возможность как-то успокоиться. Да и немудрено — от того, что творилось в последнее время, и у камня сердце заболит.

Извилистая дорога, усыпанная снегом, уже вызывала у Никиты отвращение. Он медленно тянулся вперед, еле передвигая ногами. Конечно, он в свои пятнадцать уже привык к тяжелым физическим нагрузкам, но это путешествие он, видимо, запомнит навсегда. Глаза застилала белая пелена, идти с каждым шагом становилось все трудней, но он упорно продолжал двигаться, стараясь не думать об усталости. Нарты, которые он тащил за собой, вначале казались ему вовсе не тяжелой ношей, но теперь с каждым следующим метром они будто наливались свинцом. Он глядел по сторонам, старался хоть как-то отвлечься, однако унылые пейзажи нагоняли на него еще большую хандру. Дорога проходила неподалеку от небольшого по камчатским меркам, но до сих пор действующего вулкана. Его Никита хорошо помнил еще с детства, поскольку проводил дома каждый год по нескольку месяцев. Дед, да и другие жители селения, часто ходили в эти места, чтобы собрать разные целебные травы и ягоды, росшие здесь в изобилии. Последний раз Никита был здесь года три назад. Отсутствие практики давало о себе знать: за время обучения в школе он все же расслабился и потерял часть своей сноровки.

Теперь он даже злился, что не узнает многие места. Он старался вспомнить название этого вулкана, которое ему не раз приходилось слышать. Но сколько он ни напрягал свою память, ему это не удалось. Время приближалось к вечеру, и ноги уже совсем отказывались его слушать. Мальчишке хотелось пить и есть. Жажду он, конечно, пытался утолить, растапливая в ладонях снег, но вскоре понял, что быстрее отморозит себе конечности. Пальцы и так были уже какого-то странного темного цвета. Во время небольших остановок, которые он совершал, когда уже совсем не мог идти, мальчуган осматривал лежащего на нартах деда. Тот спал. Во сне он тяжело дышал, что-то невнятно бормоча. Внук никак не мог разобрать слова. Такое состояние деда очень напугало его, и он с удвоенной силой начал перебирать ногами, стараясь успеть в селение до темноты. Дед для него был самым дорогим человеком, и потерять его означало бы лишиться самого ценного, лишиться собственных корней… Ведь именно благодаря шаману Никита стал таким смышленым и уже хорошо разбирался в обычаях и традициях своего народа. Вспоминая всю свою, еще такую короткую жизнь, парень не заметил, как забрел на небольшое возвышение, с которого открывался вид на несколько гейзеров. Снега вокруг этих удивительных природных явлений не было. И даже, более того, вокруг воронок, источавших большие клубы пара, как ни в чем не бывало росла трава. Подросток внимательно смотрел на эти гейзеры и не шевелился. Со стороны могло бы показаться, что парень любуется красотой этих мощных паровых вулканов, но на самом деле Никита лихорадочно соображал. Он совершенно ясно отдавал себе отчет в том, что идти вдоль этого квадрата неимоверно опасно: провалившись, можно свариться заживо. Но у него уже не было никаких сил поворачивать. Он присел на корточки и погрузился в раздумье.

Он настолько глубоко ушел в себя, что не заметил, как на тропу вышел типичный представитель камчатской фауны — снежный баран. Мальчишка немного растерялся, глядя на него. Животное постояло на месте, вертя головой из стороны в сторону.

«И ведь совсем не боится», — удивился Никита. Он знал, что баран — животное не особо опасное, но все же лучше его не трогать. Поэтому парень осторожно сделал несколько шагов назад и присел на корточки прямо возле нарт, чтобы не привлекать внимания. Баран, видимо, и сам был не настроен на встречу с людьми. Он покрутился еще немного и двинулся в сторону. Когда он скрылся из видимости, мальчуган посидел еще немного. Дальше он решил не испытывать судьбу и двинуться в поисках нужной дороги, с которой он имел неосторожность сбиться. Пройдя еще немного в обратную сторону, Никита наконец-то вышел в нужном направлении. Теперь ему уже были знакомы все тропинки, но до селения было еще довольно приличное расстояние.

Засыпая на ходу, мальчишка все-таки продвигался вперед. Он уже не мог отличить реальность от сна. В его уставшем сознании рисовались различные картины, причудливой формы предметы. Ему чудилось, будто он лежит на теплой зеленой траве, закинув руки за голову, а над ним щебечут разные птицы. Пернатых было так много, что он даже не мог их сосчитать. Он пытался понять, что они щебечут на своем только им понятном птичьем говоре. Никита был расслаблен, и приятная истома разливалась по его уставшему телу. Но вдруг все резко погрузилось во тьму, все эти причудливые птицы в одночасье исчезли, и он словно материализовался в другой — непонятный и незнакомый ему мир.

Сильный толчок, и тяжесть навалилась на его плечи — Никита с огромным усилием попытался приподнять тяжелые набухшие веки. Это далось ему почти с нечеловеческим усилием. Когда же он все-таки сумел открыть глаза, сознание тут же вернулось к нему. Он лежал на снегу, правая нога была как-то неестественно вывернута. Он испугался, что сломал ее при падении, и попытался осторожно ею пошевелить. Почувствовав несильную боль, он сумел встать. С ногой все было в порядке, просто небольшой ушиб. Теперь все стало понятно, видимо, он упал и, не сумев подняться, задремал. «Хорошо, что не замерз», — проскочила мысль в его изнеможенном сознании.

Спохватившись, он подбежал к шаману, все так же лежавшему на нартах. Схватив его за плечо, он не сильно потряс его. Степан раскрыл глаза и мутным взглядом посмотрел на внука.

— Дед, ты как? Как чувствуешь себя?

Шаман, помотав головой, попытался приподняться.

— Да вроде ничего, — было похоже, что старик немного пришел в себя. — Слушай, а ты ведь все это время тащил меня?

Никита засмеялся. Он был так рад, что деду уже лучше, что даже на мгновение забыл о собственной усталости.

— Да ладно, ты не переживай, мы выберемся, просто я немного устал, — говоря так, Никита словно уверял себя самого в благополучном исходе их пути.

— Ну, еще бы, — закашлялся Степан и тут же схватился за бок: рана, видимо, давала о себе знать. — Уже начинает темнеть. Дальше идти опасно. Нужно устраиваться на ночь. Я слишком слаб, чтобы соорудить ночлег, но я тебе все объясню.

Внук улыбался, теперь ему было уже не так страшно, ведь с дедом никогда не пропадешь. Для этого человека тундра была в буквальном смысле родным домом, и Теченеут-старший знал, как выбраться из любой ситуации. Поэтому Никита воспрянул духом и повеселел.

— Первым делом давай заберемся чуть повыше, вон туда, — и шаман ткнул пальцем на возвышение, на котором лежал огромный камень, — там будет куда безопаснее.

К старику немного вернулись силы, и он хотел потратить их как можно полезнее. Хотя он понимал, что это всего лишь временное облегчение. Рана была серьезной, так что особенно расслабляться не приходилось.

Вместе они затащили нарты на холм. Никита принялся искать хворост, чтобы разжечь костер и хоть немного согреться. Дед тем временем, несмотря на боль и слабость, попытался соорудить нечто вроде навеса.