ты стоишь десятка Филиппов де Кревкеров. Но для многих в Наварре я так и остался молокососом, красавчиком-выскочкой. Даже для тех, кто сейчас не за страх, а за совесть служит мне. Если я выиграю эту битву сам, вопрос раз и навсегда будет снят.

Я озадаченно потер подбородок.

Н-да… Это со стороны может показаться, что рулить войсками просто. Стой себе на холме в сторонке да отдавай приказания бодрым голосом. Ан нет, на самом деле это чертовски сложно. За мной не меньше десятка сражений, но, когда сам повел армию на Ла-Рошель, боялся до чертиков. И без ошибок не обошлось. Хорошо хоть не особо критических. А Феб вообще пока без опыта. По-хорошему надо бы его под надежную охрану и права голоса лишить, чтобы дров не наломал. Впрочем, можно рискнуть, слава великого полководца Франциску не помешает, только на пользу общему делу пойдет. В любом случае я рядом буду.

— Не вижу ничего невозможного. Ты организатор от Бога, а это уже многого стоит. Не все так страшно, как выглядит. У Филиппа есть куча слабых мест. При всех его талантах он несколько единообразен и предсказуем. К тому же де Кревкер не любит оперировать резервами и бросает в бой сразу все, что есть. Будем исходить из того, что свою пехоту он соберет в кулак и ударит по нам в лоб. А жандармов в это время пошлет в обход, чтобы ударить с фланга или с тыла одной или несколькими группами. Неприятная тактика, если учесть, что тяжелая кавалерия у франков великолепно вышколена и работает как швейцарские часики, а нас гораздо меньше. Так он действовал при Геннегате, думаю, так будет действовать и сейчас. Наша сила в артиллерии, а значит…

— Глухая оборона? Пушки соберем батареями за редуты, между ними за рогатками — стрелки и пикинеры?

— Ну вот, а говорил, что в солдатики не играл. А жандармов попробуем поймать в ловушку. Кстати, где ты набрал мавров?

— После окончания Реконкисты мавританских дворян лишили владений, но выгонять не стали. Часть из них, те, что приняли христианство, подалась под крыло церкви, остальные наемничали со своими отрядами, многие в разбойники пошли. Вот их всех я и нанял. Пожалуй, самая лучшая легкая кавалерия, что можно найти в этих местах. Вместе с моими безземельными кабальеро, из которых получились отличные конные арбалетчики, набралось около полутора тысяч.

— Понятно. Вот их на жандармов и бросим.

Франциск вытаращил на меня глаза:

— Окстись, куда их на закованных в железо с ног до головы тяжелых кавалеристов? Разорвут и даже не заметят.

— В лоб — да, без сомнения, разорвут в клочки, но у них будет другая задача — лишить жандармов темпа лихими наскоками и по возможности выдавить их на засаду. А твоих рыцарей оставим в стратегическом резерве, чтобы купировать возможные прорывы. Их не так много, чтобы кидать в мясорубку. А теперь будем рисовать. Клаус, живо сюда бумагу…

За обсуждением тактики и стратегии мы засиделись далеко за полночь, а поутру армия выдвинулась навстречу Пауку. Впрочем, далеко от Оша уходить не пришлось. В двадцати лигах от города нашлось подходящее место для сражения — большая холмистая равнина.

С правого фланга с крутым загибом в тыл нас прикрывала речушка с топкими берегами, а с левого — несколько редких рощиц, создающих слабую видимость преграды для кавалерии. Впрочем, для нашей задумки они подходили как нельзя лучше.

Для начала разослали несколько небольших отрядов разведчиков вперед, чтобы не прохлопать франков. Феб быстро пресек попытку видных наваррских дворян перетянуть одеяло на себя, решительно взял бразды правления армией в свои руки, после чего закипела работа.

Расположение армии живо стало напоминать огромную стройку. Все были охвачены работой: копали рвы, тесали колья, вязали фашины и сбивали рогатки. Артиллерию свели в десятиорудийные батареи и разместили через равные промежутки по широкой дуге, после чего озадачили расчеты возведением редутов. Еще две батареи установили на скрытых позициях перед рощицами. Общее командование последним доводом королей осуществлял произведенный в гранд-мэтры артиллерии мой старый соратник ломбардец Пелегрини. Старик неимоверно гордился повышением и носился среди подчиненных на своей соловой кобылке, аки заправский кавалерист. Его заместитель — старший Крупп не отставал от своего начальника ни на метр. А младшего поставили заведовать засадными батареями. Заслужил, щенок, старанием и своим умением не по возрасту.

Всю наличествующую кавалерию разделили на три подразделения — легкие конники, рыцарский корпус и отдельный отряд гасконских дворян. Первыми командовал мавританский эмир Салман, вторыми — дон Гаррец, один из наваррских идальго, а третьими — Саллюстий де Монталкж — я не оставил без внимания тот факт, что он первым преклонил предо мной колени.

Общее командование кавалерией принял я сам.

Аркебузиров возглавил Отто фон Штирлиц, мой шваб изначально тяготел к огнестрельному оружию, валлийских лучников — дон Оуэн, соратник Феба с самого момента попадания в Средневековье. У генуэзских арбалетчиков был свой начальник — опытный кондотьер Джакопо Сальери.

Всю пехоту принял наваррский граф Лири. Я ему в лучшем случае доверил бы только обозом командовать, но этот недалекий напыщенный индюк был главным претендентом на наваррский трон в отсутствие у Феба наследников мужского пола, и оставлять его совсем без командных должностей крайне не рекомендовалось из политических соображений. Впрочем, недалекость и напыщенность в наше время совсем не означают отсутствие храбрости и воинского умения. А для того чтобы подстраховаться, я приставил к нему Логана.

Работы по обустройству продолжались всю ночь, и лишь к рассвету позиции начали приобретать более-менее узнаваемые очертания.

Ночевал со своими, а утром отправился в ставку. Его величество король Наварры уже не спали и изволили совершать утренний моцион.

Майордом было сунулся навстречу, но, повинуясь знаку Феба, пропустил меня.

— Ваше величество…

— Мое, мое, черт бы его побрал это величество… — Франциск плеснул водой в лицо из серебряного тазика, взял полотенце из рук пажа. — Чего-то мне неспокойно. А если лягушатники проскочат мимо нас?

— Вряд ли. Сам знаешь, сейчас вся война сводится к генеральному сражению. Скорее всего, франки уже знают, что ты при армии, поэтому