– Я мог бы снова запереть тебя, – пригрозил капитан. – Или даже бросить за борт.

– Да ладно? И что после этого будет с Сил? Она поведала мне, что потеря Сияющего очень плохо действует на спрена, с которым их связывают узы.

– Верно. Однако она оправится, и в целом это может быть к лучшему. Твои отношения с Древней дочерью… неприемлемы.

– Мы же не любовники.

– Хуже – ведь Узы Нахеля куда интимнее любых отношений. Духовная связь. Это не то, чем можно заниматься легкомысленно и без присмотра. Кроме того, Древняя дочь слишком молода.

– Молода? – переспросил Каладин. – Не ты ли только что назвал ее «древней»?

– Человеку трудно объяснить.

– А ты попробуй.

Капитан вздохнул:

– Наш народ был создан самим Честью тысячи лет назад. Вы именуете его Всемогущим, и… боюсь, он мертв.

– Логично, ведь это единственное оправдание, которое я могу принять.

– Человек, что за легкомыслие? Твой бог мертв!

– Он не мой бог. Но пожалуйста, продолжай.

– Что ж… – Нотум нахмурился; очевидно, он думал, что Каладину будет сложнее смириться с самой мыслью о том, что Честь мертв. – За некоторое время до смерти Честь перестал создавать новых спренов. Мы не знаем почему, но он попросил, чтобы Буреотец делал это за него.

– Ему потребовался наследник. Я слышал, что Буреотец в каком-то смысле образ Всемогущего.

– Скорее, слабая тень, – уточнил Нотум. – Ты… действительно это понимаешь?

– Понимаю? Нет. Но стараюсь следить за мыслью.

– Буреотец создал лишь горстку детей. Все они, за исключением Сильфрены, были уничтожены во время Отступничества и стали мертвоглазыми. Эта потеря тяжело ранила Буреотца, который на протяжении веков больше никого не создал. Когда же решился воссоздать спренов чести, то сотворил лишь десятерых. Среди них была моя прабабка; она создала моего деда, а тот – моего отца, а уже он – меня. Древняя дочь была вновь обнаружена лишь недавно, даже по вашим меркам. Спящей. Итак, в ответ на твой вопрос: да, Сильфрена и старая и молодая одновременно. Старая по форме, но молодая по уму. Она не готова иметь дело с людьми и уж точно не готова к узам. Я бы и сам не доверился чему-то такому.

– Думаешь, что мы слишком переменчивы, не так ли? Что мы не можем соблюсти свои клятвы?

– Я не высший спрен. – Капитан сплюнул. – И вижу, что разнообразие человечества дает вам силу. Ваша способность менять свое мнение, идти против того, во что вы когда-то верили, может оказаться большим преимуществом. Но без Чести узы с вами опасны. Никто не сможет в достаточной степени сдержать вашу силу – и вы способны устроить катастрофу.

– Как?

Нотум покачал головой, затем посмотрел в сторону, куда-то вдаль:

– Я не могу ответить. В любом случае тебе не следовало связывать себя узами с Сильфреной. Она слишком драгоценна для Буреотца.

– Как бы там ни было, ты опоздал примерно на полгода, – отрезал Каладин. – Так что лучше смирись.

– Нет, еще не поздно. Твоя смерть освободит ее, хоть и будет болезненна. Есть и другие способы, – по крайней мере, пока не прозвучал Пятый Идеал.

– Не могу себе представить, что ты готов из-за этого убить человека. Скажи мне правду, Нотум, в этом есть честь?

Спрен отвернулся, словно стыдясь.

– Ты же знаешь, что Сил нельзя держать в неволе, – тихо проговорил Каладин. – Ты тоже спрен чести и должен понимать, что она чувствует.

Капитан промолчал.

В конце концов Каладин стиснул зубы и отошел в сторону. Капитан не потребовал, чтобы он спустился, так что Кэл занял место в передней части верхней палубы, свесившись над носом корабля.

Держась одной рукой за флагшток, Каладин уперся ботинком в низкий борт и окинул взглядом море бусин. Сегодня он был в мундире, который сумел постирать предыдущей ночью. На борту «Пути Чести» людей разместили со всеми удобствами. Даже поставили устройство, которое производило много воды. Его – а может, и весь корабль, – скорее всего, сделали много веков назад, когда Сияющие еще странствовали по Шейдсмару вместе со своими спренами.

Корабль под ним поскрипывал, пока моряки меняли курс. Слева он видел землю. Пролив Долгобровый – по другую его сторону расположился город Тайлен. Мучительно близко…

Строго говоря, он больше не был телохранителем Далинара. Но, буря свидетельница, во время Плача Каладин едва не отказался от своего долга. Мысль о том, что сейчас Далинар нуждается в нем – в то время как сам Кэл в ловушке и не может помочь, – вызывала почти физическую боль. Он стольких людей подвел за свою жизнь…

«Жизнь прежде смерти. Сила прежде слабости. Путь прежде цели». Все вместе эти слова представляли собой Первый Идеал ветробегунов. Он произнес их, но не был уверен, что понял.

Второй Идеал казался более осмысленным. «Я буду защищать тех, кто не может защитить себя». Прямолинейно, да… но неодолимо. Мир полон страданий. Неужели нужно пытаться предотвратить их все?

«Я буду защищать даже тех, кого ненавижу, если так будет правильно». Третий Идеал означал, что он встанет на защиту кого угодно, если потребуется. Но кто решал, что «правильно»? Какую сторону он должен защищать?

Четвертый Идеал ему был неизвестен, но чем ближе Каладин к нему подходил, тем сильнее боялся. Что же еще от него потребуют?

Что-то проступило в воздухе рядом с ним – луч света, некий прогал в пространстве, что давал неяркий светящийся след. Спрен тумана поблизости ахнул и ткнул напарницу локтем в бок. Она что-то потрясенно прошептала, и оба поспешили убраться.

«Ну что еще я натворил?»

Рядом появился второй прогал, излучающий свет, и завертелся в унисон с первым. Они оставляли в воздухе спиральные следы. Кэл бы назвал их спренами, но они не были похожи ни на что из виденного раньше. Кроме того, спрены на этой стороне не исчезали и не появлялись – они существовали всегда, насколько он понимал.

К-каладин? – прошептал голос в его голове.

– Сил? – шепотом ответил он.

Что ты делаешь?

Ему редко доводилось слышать ее напрямую, в мыслях.

– Стою на палубе. Что произошло?

Ничего. Просто я… чувствую твой разум прямо сейчас. Сильнее обычного. Они тебя выпустили?

– Да. Я пытался заставить их освободить тебя.

Они упрямы. Это свойство спренов чести, которым я, к счастью, не наделена.

– Сил, что собой представляет Четвертый Идеал?

Дурачок, ты знаешь, что должен разобраться в этом сам.

– Это будет трудно, не так ли?

Да. Ты близко.

Он наклонился, наблюдая, как плывут мандры. Мимо пронеслась стайка спренов славы. Они задержались ненадолго, чтобы облететь вокруг него, прежде чем отправиться на юг быстрее корабля.