— Черт возьми! Что с вами приключилось?

На этот раз Криспин не стал трогать щеку: тупая боль и без того напоминала ему, во что превратилось лицо. На шее до сих пор оставались следы от пальцев неудачливого палача.

— Вы постарались, да и другие тоже.

— Продолжаете пользоваться известностью, как я посмотрю, — глумливо ухмыляясь, заметил Уинком.

— Как всегда, милорд шериф. — Криспин отвесил поклон, хотя он вышел у него скорее издевательским, нежели церемонным. — До сих пор вы направляли ко мне посыльных или… «эскорт». — Он извлек письмо из кошеля, подержал в руке и лишь затем пустил по столу. — Почему на сей раз такая официальность?

— Да потому, что этот вызов и есть официальный. У нас теперь имеется о нем запись.

Уинком взял документ в руку и крикнул письмоводителю, дежурившему в соседней комнате. Вошел коренастый человек, молча забрал повестку и на выходе из кабинете мельком бросил взгляд на Криспина.

— Иногда, — продолжил шериф, — записи оказываются очень и очень полезны.

— Я вновь задам прежний вопрос… Почему?

Уинком сердито посмотрел на него, помедлил с ответом — вероятно, чтобы лишний раз подчеркнуть собственную принадлежность к избранным, в чей круг Криспину вход был заказан, — однако эффекта не получилось.

— Чтоб вам провалиться, Криспин! Вечно вы суете нос во все дела. — Шериф взял было бумаги в руки, но затем передумал. — У нас с вами отношения неофициальные. Пожалуй, даже слишком.

— И это вас огорчает? А может быть, на это кто-то другой жалуется?

— Не вашего ума дело. Я вас вызвал, и все тут. А зачем и почему, вас не касается. Так решил я, лорд шериф… Итак. Уже узнали, кто убийца?

— Нет. А вы?

Уинком раздраженно фыркнул, затем откинулся на спинку кресла, решив, видимо, сменить тон на менее формальный.

— Вы даже вообразить не можете, до чего мне досаждает эта работа. Быть шерифом, я имею в виду. Да. Я пытался отказаться от этой «чести», но законы нашего короля любого заставят подчиниться.

— Большой штраф?

— Не то слово. У меня, понимаете ли, есть свое собственное торговое дело. Но когда повелевает король…

— Да, я в курсе.

Уинком, похоже, на минуту забыл о неприятностях и даже улыбнулся Криспину:

— Вот именно.

— Саймон, мое терпение утомилось до предела. Вы вызвали меня, чтобы сообщить о новых уликах или, наоборот, узнать что-то новое?

— А у вас есть нечто новое?

На лицо Криспина вернулась кривая усмешка.

— Нет.

— Лжец. — Уинком привстал и наклонился над столом. — И не смейте называть меня по имени.

— Да, мой господин.

Криспин приложил ладонь к ноющей голове. Неужели Уинком не предложит присесть? Так недолго и сознание потерять… Шериф опустился в кресло и знаком показал Криспину сделать то же самое. Тот с облегчением повиновался.

Уинком несколько раз досадливо сжал кулаки. Лицо его потемнело, чему немало способствовал сумрак, царивший в комнате.

— Это дело насчет Николаса Уолкота… — заговорил Уинком. — Думаю, вам лучше оставить его властям.

— Да? Отчего же?

Шериф грохнул кулаком по столу и пророкотал:

— Потому что я так сказал!

— Ну, в таком случае — конечно.

— Не надо дерзить, Гест. Не думаю, что вам пойдет на пользу, если я решу еще разок заняться вашей физиономией.

— Да, мне пока вполне достаточно, — кивнул Криспин, потирая подбородок.

— До меня донеслись странные слухи. Что-то насчет полуночных купаний в Темзе.

Криспин хмыкнул:

— Тут удивляться нечему. Как вы сами выразились, я пользуюсь известностью.

— Если будете отмалчиваться, то я вам помочь не смогу. Так что придется забыть про Уолкота.

— С какой стати? Мне от него причитаются деньги.

— Он мертв.

— Согласен. Признаю, это несколько осложняет дело.

— И сколько он вам остался должен? — Уинком потянулся к своему поясу и достал из кошеля несколько монет.

Криспин поднялся со стула и, не веря глазам, приоткрыл рот:

— Что… что вы задумали?

— Собираюсь погасить его долг, чтобы вы с чистой совестью забыли об этом деле.

— Да что происходит? Вы? Решили мне заплатить?!

— Криспин, просто возьмите деньги и успокойтесь на этом.

Бессмыслица какая-то. Синдикат. Сарацины. Итальянцы. Мертвый торговец и священная реликвия. А теперь вот и Уинком вдруг возжелал заплатить недополученное жалованье…

— Вам кто-то приказал отвадить меня от этого дела? А ведь вы сами утверждали, что гильдия торопит с его завершением. Это они вас заставили написать ту повестку? Какое отношение они имеют к отправлению королевского правосудия?

Перед глазами Криспина всплыли учетные книги, в особенности записи о таможенных расходах, что сейчас лежали в его каморке. Кроме того, на память пришел мужчина в ливрее, который вроде бы за ним следовал… А интересно, какую ливрею носят слуги этой гильдии?

Уинком поморщился, но отмолчался.

— Имейте в виду, — наконец сказал он. — С теми, кто своевольничает, порой приключаются большие неприятности. Отчего бы вам не повиноваться и позабыть про убийство? Да и денежки вам не помешают.

— К дьяволу ваши деньги!

— Остановитесь, Криспин. Или очень сильно пожалеете.

Нечто подобное говорил и Махмуд. Криспин внимательно всмотрелся в напряженное лицо шерифа, но, кроме раздражения, ничего в нем не прочел.

— Криспин, я требую от вас повиновения. Ради своего же благополучия не лезьте в это дело.

В очаге зашипело мокрое полено, где-то у стенки процокала коготками прошмыгнувшая крыса — контрапунктные вставки к тишине и недодуманным мыслям Криспина.

— Понятно… Могу ли я быть свободен, милорд шериф?

Уинком вздохнул:

— Так вы перестанете вмешиваться?

Криспин передернул плечами:

— Позвольте идти?

Шериф откинулся на спинку троноподобного кресла и сложил руки на груди. Затем поднес кулак ко рту и задумчиво прикусил костяшку. Овальный камень в его перстне сверкал ко всему безразличными искрами. Он провел перстнем по усам, опустил руку на колено.

— Что ж, ступайте. Но помните: если не прислушаетесь к моим словам, вам останется только уповать на Господа.

Криспин церемонно поклонился — как если бы дело происходило при дворе, — после чего быстро покинул кабинет.