– То же, что и ты, – на вкус как дерьмо. Перемудрили с составом.

– Сожалею, Чель-Арне, мы народ простой. Предпочитаем пить обычное пиво.

Он развел руками, затем открыл бутылки с колой, достал два стакана и наполнил их льдом.

– Что будете есть?

Ванесса заказала два бургера и пошла к Наташе, которая уже повесила куртку на спинку стула. Поставила стаканы на стол и отодвинула в сторону тарелку с остывшей жареной картошкой.

– Спасибо, – сказала Наташа. Отхлебнув немного из стакана, она осмотрелась.

Стены ресторана украшали фотографии ушедших рок-звезд, легенд спорта, политиков прошлого. Рядом с барной стойкой висело две мишени для игры в дартс. Настенные часы отсутствовали. Когда Ванесса спросила почему, Чель-Арне объяснил, что идея пришла ему в голову после посещения островов Кука. Там у туристов по прилете, прямо в аэропорту, отбирают все часы и складывают в особый ящик. Делается это для того, чтобы они забыли о таких банальных вещах, как время.

В дверях появился длинноволосый человек в ковбойской шляпе и сапогах. Увидев Ванессу, он поднял руку и, изобразив пальцами пистолет, выстрелил в ее направлении. Ванесса улыбнулась. Мужчину звали Томми Кампрад, и он утверждал, что является сыном основателя «Икеи» Ингвара Кампрада. Никто из посетителей этого не оспаривал.

– Ты здесь часто бываешь? – спросила Наташа.

– Раньше бывала часто, но в последнее время все реже и реже.

– Одна?

– В основном да. Мне нравится быть среди людей, но не с ними, понимаешь?

Ванесса сделала еще один глоток колы и отставила стакан в сторону.

У Наташи на левой руке были мужские наручные часы на кожаном ремешке. Наташа заметила, что Ванесса обратила на них внимание.

– Это часы моего отца, – объяснила она. – Он подарил их, когда я уезжала из Сирии. Сказал, что могу их продать, если понадобится, но я не смогла с ними расстаться.

– Красивые.

Ванесса разглядывала циферблат. Стрелки были неподвижны.

– Батарейки сели, – сказала Наташа. – Я сама не понимаю, зачем они мне. Каждый раз, глядя на них, я вспоминаю свою семью и становится грустно. Но кто еще, кроме меня, будет их вспоминать. А если не вспоминать, то получится, что их никогда и не существовало.

Ванесса приложила палец к Микки-Маусу, висящему на цепочке под блузкой.

– Это Аделины, моей дочки, – сказала она. Наташа понимающе кивнула головой. – Она прожила всего несколько месяцев. Я была молодой, когда родила ее, и потом никому никогда о ней не рассказывала. Даже мужу… бывшему мужу. Несколько лет пыталась забыть ее, не думать о ней, пока не смирилась с тем, что это невозможно. Иногда мне казалось, что я схожу с ума, что никакой девочки не существовало. В конце концов я решила носить на шее цепочку с Микки-Маусом. Легче от этого не становится, но это единственное доказательство, что она жила на свете.

Чель-Арне принес бургеры. Поздоровался с Наташей и поставил тарелки на стол.

– Почему ты никому не рассказывала о дочке? – спросила Наташа.

– Не знаю, – ответила Ванесса и взяла бургер.

После еды они играли в дартс. Когда Наташа прицеливалась первым дротиком, Ванесса заметила, что она левша, и вспомнила об одном исследовании, где утверждалось, что в странах с высоким процентом убийств процент левшей выше, чем в более миролюбивых сообществах. Причина этого, по мнению ученых, заключается в том, что правшам сложнее защищаться от левшей в случае конфликтов с использованием ножей, поэтому у левшей в агрессивных сообществах больше шансов на выживание.

– Я тоже левша, – сказала Ванесса, когда Наташа уже приготовилась бросать дротик. – Считается, что мы лучше фехтуем и деремся. Но с этим связаны не только преимущества.

Наташа удивленно посмотрела на нее.

– Сорок процентов больных шизофренией – левши, и мы живем в среднем на три года меньше, чем правши.

Наташа бросила дротик, который воткнулся в край мишени, за пределами зачетных кругов. Она пожала плечами и повернулась к Ванессе.

– Как ты не испугалась? Ведь их было четверо против тебя одной. Не страшно было? И потом, ты же… – Наташа замолчала и кинула оставшиеся два дротика.

– Женщина? – сказала Ванесса, собирая брошенные дротики.

– Да.

Дротик Ванессы просвистел в воздухе и попал в зеленое поле на шестнадцать очков. После еще двух бросков она набрала пятьдесят девять очков.

Этот разговор ее смутил. Она подошла к столу и допила остатки колы в своем стакане. Наташа собрала дротики и подошла к Ванессе.

– Тебе кажется, что я поступила неправильно? – спросила Ванесса тихо. Наташа покачала головой.

– Нет, просто я никогда не видела таких женщин, как ты.

Ванесса улыбнулась.

– Наверное, я поступила глупо, но они меня сильно разозлили. И, конечно, было страшновато. Зато я надеюсь, что чем чаще так поступаешь, тем реже женщинам твоего поколения придется с этим сталкиваться.

Когда Наташа уехала на такси, Ванесса пошла домой, открыла дверь в пустую квартиру и упала на диван, даже не сняв туфли. С тех самых пор, как Ванесса себя помнила, она всегда жила словно под прозрачной крышкой сырницы, отгороженная от мира и от людей. Конечно, Сванте она любила. И в каком-то смысле продолжает любить. Мысли о нем причинили боль.

Ванесса закрыла глаза. Протянула руку за пультом и включила телевизор. То, что там показывали, не увлекало и не прогоняло грустных мыслей. Свою сестру Монику и ее детей она тоже любила. Но и там она не чувствовала себя дома. В мыслях Ванесса постоянно переносилась через время и пространство в свою прошлую жизнь на Кубе.

Вернувшись в Швецию, она никому не сообщила о возвращении. Неделями бродила по Стокгольму. Принимала наркотики, спала в подъездах и в пустующих зданиях. Хотела покончить с жизнью. Совершить самоубийство. Один раз на мосту Вэстербрун. Через несколько дней в районе Рупстен. Но вместо этого решила, что надо смириться, прожить те пятьдесят-шестьдесят лет, которые ей остались, и постараться сделать что-то хорошее, нужное. Остаться одной. Поступать правильно, выполнить свой долг, а затем умереть.

Но Наташа вдохнула в нее жизнь. С ней она ни разу не вспомнила об Аделине. Она сама не понимала, что происходит. Вытянулась на диване и закрыла глаза. Почувствовала, что плачет. Слезы обжигали глаза. Ванесса старалась их сдерживать, сжимая веки. Не помогло. Она выругалась и взяла телефон. Открыла фотографии Хампуса Давидсона и Оскара Петерсена. Почему выбор похитителей остановился именно на них?

Ее взгляд задержался на запястье Давидсона. Часы «Патек Филипп». Просматривая фотографии, она решила, что надо отремонтировать Наташины часы. Отнести в часовую мастерскую и поменять батарейки. Отрегулировать кожаный ремешок, слишком свободный для ее руки.