Роман терпеливо молчит. Не торопит.

– Три года назад, – наконец, решаюсь рассказать ему все, – я пыталась покончить жизнь самоубийством. Глупо. Очень глупо. Я сейчас понимаю это. Но тогда… Мне это казалось единственным выходом.

– Яна, – Роман подходит ко мне и кладет руку на плечо.

– Все в порядке, – успокаиваю его я. – Не надо. Я уже пережила это. Приняла. Казнила себя. К тому решению я пришла не просто так. Были обстоятельства. Но я… – запинаюсь, – я… дура! – восклицаю эмоционально.

Чувствую, как слезы катятся по щекам. Зажмуриваюсь и Роман кладет рукой мою голову себе на плечо.

– Это ужасный поступок, Яна, – говорит спокойно, – ужасный. Но ты не первая и не последняя, кто выбирает этот способ решения проблем. Ничего страшного. Это все было в прошлом. Главное, что ты поняла, что это неправильно. Глупо. Эгоистично.

Я молча киваю. Открываю глаза и вытираю слезы.

– Это не в прошлом, Роман, – говорю и сама чувствую безысходность в своем голосе. – Это мое настоящее. В тот момент я мало что понимала… Там… Прости, мне сложно говорить…

Роман гладит меня по волосам.

– Влад, – продолжаю я, – мой бывший муж. Он отправил меня в психушку. Якобы, на лечение, но на самом деле… Я не знаю, что мне там кололи… не помню этот промежуток времени. Но мне поставили там диагноз. И с ним, – делаю паузу, – Никите нельзя находиться со мной. Якобы, я могу причинить ему вред. Но это неправда! Роман, понимаешь?

– Тихо, Яна, тихо, – он опять проводит рукой мне по волосам. – Конечно, я понимаю. Дальше?

– Эта справка оказалась у Влада. Он сказал, что, если я попробую уйти и забрать у него Никиту, то он даст ход делу и… у меня заберут сына. Лишат родительских прав. И я больше не увижу его. Понимаешь?

– А после смерти Влада? – спрашивает Роман.

– После его смерти бумага оказалась у Дмитрия, – замираю. – Он страшный человек, Роман. Он уже причинил мне боль однажды и он ни перед чем не остановится. Я знаю это.

– Но зачем ему это, Яна?

– Он хочет, чтобы Никита был рядом. Я не знаю, зачем. Правда.

– Наследство?

– Не думаю. Там у него доля небольшая и я готова отказаться от нее. Если бы это было возможно. Нет, тут другое. Но что, я пока не знаю.

– Ты уверена, что справка у Дмитрия? – спрашивает, нахмурившись, Роман.

– Да, – киваю. – Я видела. Роман! Я не хочу потерять сына! Где он?

Опять начинаю плакать.

– Давай подумаем, кто мог его украсть? Ты дверь закрыла, когда ушла?

– Да.

– Значит, открыл кто-то из работников гостиницы. Но с ними уже работают мои люди. Но кому мог быть нужен Никита? Дмитрий. Кто еще? Как думаешь, Яна?

– Олег, – произношу я без тени сомнения.

– Ну вот, с него и начнем, – решительно произносит Роман. – Поехали.

Яна

– Слушай, а что у вас с Олегом-то произошло? – спрашивает меня Роман, пока мы едем к дому Олега. – Почему он так ведет себя?

Я отвечаю не сразу. Мне тяжело об этом говорить, но сейчас я понимаю, что Роман – единственный, кто может и, главное, хочет помочь мне.

– Понимаешь, – отворачиваюсь к окну, – все так запутанно… Сложно объяснить…

– Попытайся, Яна, – говорит Роман. – Я очень хочу помочь тебе, но мне надо знать. Он ведь отец Никиты?

Я поворачиваюсь к нему. Мы как раз встаем на светофоре и Роман пристально смотрит мне в глаза.

– Да, – отвечаю я. – Олег – отец Никиты.

Мы трогаемся.

– Почему ты скрывала это от него? Ты ведь скрывала? Ты знала, но не говорила ему. Почему, Яна? На это была причина?

– Да, – опять киваю я. – Я не могла рассказать ему. Никому не могла. Влад запретил мне. И Дмитрий. Помнишь, я говорила про справку, что я опасна для ребенка? Если бы я рассказала все Олегу, то они дали бы ход делу. Но это и не все.

Я замолкаю. Опять смотрю в окно. Роман не торопит. Ждет.

– У Влада и Дмитрия есть документы, подтверждающие совершение Олегом тяжкого преступления, – произношу, наконец. – И, вот, если бы я была честна с Олегом, то ему грозил бы реальный срок.

– А что за преступление? – спрашивает Роман.

– Мне показали видео, на котором он кого-то жестоко избивает. Я не разглядела деталей. Но это точно был Олег. Точно. Понимаешь? – мой голос начинает дрожать.

– Успокойся, Яна, – Роман берет меня за руку. – Успокойся. Я все понимаю.

– То есть, если бы я рассказала все Олегу, то и Никиту бы отобрали, и Олега посадили бы. Я не могла… Не могла поступить иначе.

Закрываю лицо руками и чувствую, как глаза становятся влажными.

– А Олег, конечно, не в курсе всех этих деталей? Так?

– Нет, – всхлипываю. – Но теперь он знает, что Никита – его сын. И я не знаю, что рассказал ему Дмитрий. Виделись ли они?

– Ну, судя по тому, как ведет себя Олег, он знает только то, что выгодно твоим родственникам. Пора, Яна. Пора рассказать ему. Поговорить с ним.

– Нет, – мотаю головой. – Вдруг Дмитрий только пугал? Вдруг он ничего не сделает, пока я не расскажу Олегу сама? Моя правда может дорого стоить нам обоим…

Мы как раз подъезжаем к дому, где живет Олег. Нас впускают не сразу. Долгие минуты ожидания. И кажется, что лифт едет слишком медленно. И на наш звонок слишком долго идут, чтобы открыть.

Дверь открывает сам Олег. Сразу же бросает взгляд сначала на меня, потом на Романа. Хмурится.

Не впускает нас, а выходит на площадку, прикрывая дверь.

– Олег, – кидаюсь к нему, – Никита… Он у тебя?

– Что случилось, Яна? – спрашивает он ледяным голосом.

– Никита пропал, – чуть не реву я.

Надежда, что он здесь, тает на глазах. Хотя то равнодушие, с которым Олег выслушивает мои всхлипы, заставляет задуматься об обратном.

– Как мог пропасть ребенок у хорошей матери? – я слышу в его голосе издевку. Это он. Никита здесь.

Вытираю слезы и стараюсь звучать уверенно:

– Зачем ты сделал это, Олег? Ты же украл его. Ты украл ребенка.

Олег усмехается.

– Я не буду говорить с тобой о сыне в присутствии посторонних, – косится на Романа. – Хочешь поговорить, заходи. Одна.

И он приоткрывает дверь.

Перевожу взгляд на Романа. Он долго смотрит на меня, потом на Олега. Потом снова на меня. И кивает.

– Я подожду здесь, – говорит мне.

– Нет, – вдруг возражает Олег. – На улице. Не здесь. Мне не нужны сторожевые псы у двери.