— Благодарю, — кинула женщина на ходу и направилась к авто, припаркованному на стоянке для "персонала". Остановившись лишь на секунду, чтобы достать сигарету и закурить, она затянулась и продолжила путь.

Телефонный звонок раздался в тот момент, когда она повернула ключ в зажигании. Будто черт из табакерки выскочила надпись на экране "Богданов".

— Да, — выдохнула она в трубку.

— Боже, Надежда, когда ты уже бросишь курить, женщин это не красит, а тем более таких красивых, как ты.

— Спасибо за комплемент Сергей Вениаминович, — тут же поблагодарила она в ответ и кожа на скулах покрылась румянцем, вот может же смущать гад.

— Как дела, Наденька? — перешел к делу мужчина.

— Все хорошо, особого сопротивления не было, документы подписаны, через полчаса ребеночка уже заберут отсюда.

— Умничка моя. Ты прелесть моя девочка, — его голос словно электрический ток, прошелся по всем мышцам ее тела, и в кончиках пальцев начало покалывать от предчувствия дальнейшего развития разговора, — как только внук будет доставлен в клинику, жду тебя у себя, — и отключился.

— Твою мать! — ударяет ладонью по рулю женщина и закусывает губу от стрельнувшей в предплечье боли.

Ермакова откидывается на спинку сиденья. Столько лет прошло, а она все никак не может расставить все точки над "i" бросить этого нестареющего мудака. Он уже и внуками обзавёлся, а она …, а она все продолжает любить его, идет на поводу и делает все, чтобы угодить, лишь бы услышать его похвалу.

Она успешный адвокат… самодостаточная женщина… она… влюбленная до одури дура.

Хм, — горькая усмешка трогает губы женщины и она достает еще одну сигарету закуривает.

Глушит мотор. Придется все-таки дождаться реанимации и проследить за тем, чтобы все прошло гладко. Даже понимая всю ничтожность ситуации, Надя осознавала то, что не может допустить ни единой ошибки, ни единого промаха. Она для этого мужчины, всегда должна быть только на высоте. Хотя в ее жизни, все наоборот именно Богданов для Ермаковой недосягаем.

Сергей Богданов. Любовь и ненависть, ревность и зависть к его жене и весь этот коктейль чувств, она пьёт на протяжении, уже многих лет, он для нее как наркотик от которого, она не в состоянии отказаться.

Даже через закрытые окна и тихую музыку в салоне, женщина услышала вой сирен. Она быстро сложила все документы в папку и выключив радио выпрямилась в кресле.

Ну что ж.

Глубоко вздохнула и вышла из машины в тот момент, когда "реанимация" въехала на территорию перинатального центра.

— Понеслась, — проговорила она и направилась к подъезжающей машине.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Переваливаюсь на бок и встаю с высокой кровати, поддерживая низ живота.

— Даша, ты куда опять собралась? Только улеглась? Ей-богу ты похожа на ваньку-встаньку.

Взволнованный голос соседки привлек мое внимание.

— Хочу в туалет, — отвечаю ей и улыбаюсь.

— Какой туалет, ты только там была! Что опять случилось? Из-за чего сейчас-то переживаешь? Ведь врач сказала, что все хорошо с ребеночком, завтра уже будем спускаться в палату, там и увидишь своего малыша, — Ульяна говорит и говорит, а мои мысли текут по другому руслу, голос ее слышу отдаленно, а у самой голова лопается от надумываний — по-другому назвать эти размышления просто нельзя.

Конечно, педиатр приходила — так и не должно быть. Она подходила к каждой роженице и рассказывала всем про их детишек. Вот только подойдя ко мне, она почему-то начала нервничать и, когда я ей задавала вопросы, тупила взгляд в пол. И от этого ее поведения мне стало нехорошо, как-то муторно на душе, будто она что-то скрыть от меня пыталась, но у нее это плохо получалось.

— Дарья, вы успокойтесь, — гладила она меня по руке, — с ребеночком все в порядке…

— Как я могу успокоиться, — перебиваю ее и вырываю руку, — если вы говорите, что он в реанимации лежит?

— Так вы же должны понимать, что мальчик недоношенный и ему нужен особый уход. Поэтому он сейчас находится в инкубаторе для недоношенных деток, — она удивленно вскинула брови, как будто я выдала ей какую-то несусветную хрень.

— Ага, я все это понимаю, — я аккуратно отталкиваюсь от края кровати и отхожу к грядушке крова[О1], опираюсь ладонью на нее. Неожиданно захотелось увеличить между нами расстояние.

— Вы рано встали, — ее голос теряет цвет и теперь в нем не слышно ни одной эмоции.

— На меня внимания вам обращать не нужно, вы лучше расскажите, когда я смогу увидеть Валерочку? — вопрос был в лоб.

— Как только переведетесь в палату, сможете посетить реанимационное детское отделение, — она встала с кровати и направилась к выходу.

— Ульяна, а во сколько обход?

— Надо спросить у медсестер. Сколько сейчас времени?

Девушка до сих пор лежала на кровати и, видимо, не собиралась подниматься. Хотя я, возможно, тоже не стала бы спешить. Но меня что-то беспокоило, словно маленький тревожный звоночек не переставая трезвонил в груди, теребя улегшуюся на дне панику.

— Время, время … — проговариваю еле слышно, обхожу кровать и подхожу к тумбочке, — начало десятого.

— Так, Даш, время только пятнадцать минут десятого, не думаю, что нас так рано посетят врачи.

— Да ты права, — я присаживаюсь на край постели и тут же в руках вибрирует телефон.

На экране высветилось фото мамы. Нажимаю отбой. Я пока не готова с ней разговаривать. В горле ком стоит, понимаю, что если начну с ней разговаривать, то непременно разревусь. Я так задумалась, что когда громко стукнулись о стену двери и в палату ввезли каталку с бубнящей что-то себе под нос девушкой, вздрогнула от неожиданности всем телом.

— Доброе утро девочки, — пробасила медсестра, — у вас пополнение, а то вдвоём, смотрю, заскучали, — хмыкает она, обводя взглядом палату.

— Люд, — кидает за плечо, — ты где застряла, давай быстрее, не одной же мне ее перетаскивать…

А что с лицом, милочка? — это уже ко мне. — У тебя болит что-то? Так сейчас девочку устроим, и я тебе обезболивающее вколю.