Арчил позвал одного из своих ребят, и тот достал нож. Онвозился недолго, минуты две. Наконец дверь распахнулась, и мы вошли внутрь.

Рая сидела на стуле. В голове у нее было небольшоеотверстие. Не нужно было гадать, как появилось это отверстие. Очевидно, ейвыстрелили в голову с порога. Митя лежал рядом с дверью в мой кабинет. Наивныйдурачок, он не успел даже вытащить свой газовый пистолет. Его убили несколькимивыстрелами в спину.

В моем кабинете царил такой же кавардак, что и наКутузовском. Мы с Арчилом осторожно вошли внутрь. Арчил молча стоял рядом истарался ничего не трогать. Мы вышли из кабинета. Дверь в кабинет Югансона былазакрыта. Я дернул ее сильнее. Она была закрыта на замок. Похоже, АрнольдуХендриковичу повезло больше других — он успел уйти до того, как здесь побывалиубийцы. А вот Мукану Калибековичу повезло меньше. Его подвела егоисключительная пунктуальность — он никогда не уходил домой раньше шести часоввечера. Он был одиноким человеком, вдовцом, и, похоже, ему нравилось находитьсяна работе, где всегда были люди.

Дамкаева убили не сразу. Сначала ему выстрелили в живот, ауже потом добили. Может, они добивались от него дополнительной информации?Напрасно старались. Старик был как кремень. Но с другой стороны, он ничего и незнал. А как Югансон? Что с ним? Бросившись к телефону, я набрал номер домашнеготелефона Арнольда Хендриковича. Телефон не отвечал. Я набрал номер егомобильного телефона. Тот был отключен. Нужно срочно ехать к Югансону.

— Я думал, у тебя большие проблемы, — сказалнаконец Арчил, — но я ошибался. У тебя не проблемы, дорогой, тебе нужнодумать о том, как спасти свою жизнь. Если люди входят в офис и стреляют спорога, значит, это очень опасные люди. Очень.

— Поехали к Югансону! — закричал я, теряятерпение.

— Нужно вызвать милицию, — рассудительно сказалАрчил. — Такое количество людей невозможно спрятать. У них есть родные,друзья, близкие. Они будут волноваться.

— Поехали к Югансону, а потом вернемся сюда, —меня душили спазмы ненависти: налаженное дело было развалено из-за однойнесчастной кассеты.

— Поехали, — согласился Арчил, — но потом тывернешься сюда и сам вызовешь милицию. Нам здесь появляться во второй раз ненужно.

— Конечно, — согласился я, выходя из офиса.

Хорошо еще, что на улице было темно и вход в нашу конторунаходился с обратной стороны дома. Иначе нас могли заметить посторонние, имилиция стала бы искать меня и Арчила с его людьми по подозрению в убийстве моихже сотрудников.

Мы сели в машину и отъехали от конторы. Меня трясло как влихорадке. Арчил, сидевший со мной на заднем сиденье, взглянув на меня, что-тосказал по-грузински водителю. Тот достал маленькую бутылку коньяка и передалнам. Она была наполовину пуста, но там еще оставалось граммов пятьдесят.

— Выпей, — сказал Арчил, — тебе нужноуспокоиться.

Я молча сделал несколько глотков. Коньяк, однако, меня неуспокоил. Меня вообще сейчас было трудно успокоить. Югансон жил наКраснопрудной. От проспекта Мира это недалеко. Мы были на месте уже черездесять минут. Я посмотрел на окна квартиры Югансона. На четвертом этаже горелсвет.

— Он дома, — сказал я Арчилу. — Может, и онитам?

— Подожди, — сказал Арчил, — пойдем вместе.

Он что-то сказал одному из своих людей, тот полез в багажники протянул мне коробку из-под обуви.

— Открой и возьми, — сказал Арчил, — толькоосторожнее, он может быть в масле.

Я открыл коробку. Там лежал завернутый в масляную тряпкупистолет «макаров». Я знал, что это «макаров». Достав носовой платок, я вытерпистолет. Теперь я чувствовал себя гораздо увереннее. Вместе с людьми Арчила мыподнялись наверх. Подошли к двери, прислушались. Я позвонил в дверь, чутьотойдя от нее, готовый встретиться лицом к лицу с убийцами. Одного я боялся:что за дверью будет молчание. Но вот послышались шаги, и я увидел, как в глазоккто-то посмотрел. Затем дверь распахнулась и на пороге появился живой иневредимый Югансон.

«Наверно, он не открыл дверь убийцам, — подумаля. — А ломать дверь они не решились. Ведь невозможно без грохота выломатьстальную дверь». Арнольд Хендрикович, увидев меня, не удивился. Он не удивилсяи при виде остальных. Он был знаком с Арчилом и поэтому не стал спрашивать,кого я привел с собой. Кивнув головой, он предложил нам войти в квартиру.

Мы с Арчилом вошли, а двое его людей остались на лестничнойплощадке. Югансон прошел к дивану, сел, и только тут я заметил на его лицеогромный синяк. Я пригляделся. Синяк был свежий.

— Что случилось? — спросил я нашего психолога.

— У меня были гости, — объяснил мне Югансон.

— Какие гости? Зачем вы открыли им дверь?

— Я не открывал. Я приехал с работы, поужинал, а затемспустился вниз, чтобы купить молоко и минеральную воду. Когда вернулся домой,они уже ждали меня перед дверью. Пришлось впустить их и даже побеседовать.

— И они вас не тронули? — я не очень верю в такиечудеса.

Похоже, Югансон рассказал им все, что они хотели знать.

— Как видите, тронули, — он показал насиняк, — и вообще я понял, что это настоящие садисты. С такими лучше неспорить. Человеческая жизнь для них не представляет никакой ценности, ПетрАристархович, никакой.

— Чего они хотели? — в такой момент меня меньшевсего интересовали его философские воззрения.

— Во-первых, их интересовало, где находится вашаквартира. Я догадываюсь, что они поехали к вам.

— И вы им сказали?

— Конечно, сказал. В такой момент, когда нужно выбиратьмежду кошельком и жизнью, я всегда выбираю жизнь.

— Что еще?

— Они хотели узнать, где вы прячете какие-то кассеты. Ядогадался, что им нужны кассеты с записями наших девочек. И сказал, что выхраните их у себя дома. Я надеялся, что им трудно будет попасть к вам. Ведь вашдом так хорошо охраняется…

«Он еще пытается подвести логическую базу под своютрусость», — я хотел высказать все, что думаю о нем, но промолчал.Неизвестно, как бы я поступил на его месте. Но странно, что они оставили его вживых. Ведь, получив информацию, они обязаны были уничтожить такого свидетеля.

— Что еще они хотели?

— Спрашивали, как выйти на базу данных о нашихдевочках.

Этого я не знал и не смог сказать. База данных есть только увас и у Семена Никитина. Меня такие вещи никогда не интересовали.

— Что еще? Почему они не убили вас?

— Я проявил достаточное благоразумие. Но думаю, неиз-за этого. Они сломали мой мобильный телефон и перерезали шнур городского. Ноони были уверены, что рано или поздно вы приедете ко мне. И они просили меняпередать вам буквально следующее: «Нам нужна кассета с записью и имена трехдевочек, которые были сняты на пленку». Вот, собственно, и все. Поэтому меняоставили в живых, хотя дело не обошлось без рукоприкладства.