Дозиметр вел себя нормально, загрязненных участков пока не попадалось на пути. Зато тут и там раздавались жуткие звуки: рычание, вой, визг и вздохи неизвестных существ, стоны и скрип деревьев, жалующихся на свою участь случайно забредшим сюда чужакам.

Сергей вел группу по одному ему известному маршруту; во многом благодаря его интуиции они миновали несколько подозрительных мест, где вполне могли стать чьим-нибудь ужином. Вильдер шел налегке, только химза и автомат – Олег сознательно разгрузил бойца, чтобы тому было легче переносить такой марш-бросок, привычный для тренированных сталкеров. Борис Михайлович держался молодцом, но и ему было не привыкать к испытаниям. Неожиданное появление Миши в отряде спутало все карты Сергею. Вот ведь молодость и неуемная тяга к приключениям! Если бы не парень, Данилова, возможно, уже не было бы в живых. Миша появился в крайне неудачный момент. Ну ничего, их ждала долгая дорога, а отряд уже недосчитался бойцов. Глядишь, и Немов будет вынужден повернуть назад. Главное – показывать, что он всеми силами стремится доставить их в пункт назначения.

Внезапно деревья расступились. Сергей вскинул руку, призывая отряд остановиться. Из-за его спины вышел Немов и, осторожно подвинув плечом врача, встал рядом. Прямо перед ними находился овраг. Словно рваная рана, он пронизывал земную твердь, изгибаясь и теряясь в лесной чаще. Немов задумчиво посветил фонарем и посмотрел на Вильдера – предстояло решить, как поступить дальше.

* * *

От станции Орехово до оврага раньше было рукой подать – вестибюль располагался как раз перед входом в Царицынский парк. Овраг начинался почти сразу за стоявшей здесь когда-то железной оградой, опоясывавшей парк, на краю леса, отороченного полосой невысокого кустарника. Через несколько десятков метров земля будто разломилась, треснув, словно спелый арбуз, и осев вниз оврагом. Разлом тянулся на десятки метров, теряясь среди мощных деревьев. Сейчас даже несколько метров в густо разросшемся, скрюченном от радиации лесу казались едва преодолимыми, даже если не брать в расчет расплодившуюся в округе живность.

Под кронами склонившихся деревьев при ясном свете луны виднелись чудом уцелевшие мостики, перекинутые через овраг. Они упирались в середины противолежащих склонов, и, чтобы ступить на них, следовало сначала спуститься метров на десять по крутым склонам оврага. Когда-то здесь были и лесенки, ведущие к мостикам – их останки угадывались на откосах, но за минувшие годы они заросли травой и покрылись землей, так что спускаться следовало осторожно, чтобы не соскользнуть по траве на дно оврага.

Конструкции моста выглядели ненадежно, но это был единственный короткий путь на ту сторону. Лезть по оврагу, заросшему непролазными зарослями, или обходить его желания ни у кого не возникало. Утешало одно: раньше – а мостики относились к более раннему периоду, чем жилые дома у станции Орехово, к годам царствования какой-то императрицы, приказавшей возвести Царицынский дворец и облагородить территорию – строили действительно на века. Недаром (Миша знал это из рассказов старших товарищей) так много памятников архитектуры сохранилось спустя длительный срок.

Сергей с Немовым, коротко посовещавшись, повели отряд к ближайшему мостику, знаками показав остальным, чтобы были осторожнее на скользком склоне. При приближении к переправе стало заметно, что ограждения все-таки не выдержали испытания временем и обрушились – вместо железных решеток и каменных блоков в кладке по краям торчали короткие обломки штырей, точно гнилые корни зубов. А может, это какая-то непонятная сила вырвала с мясом металлическую ограду и прошлась по мостику, словно бульдозером? Миша поежился, представив себе монстров из оврага, готовых обрушиться на мост, как только они ступят на его поверхность.

Овраг жил своей жизнью. В нем царила суета, возня, шло какое-то шевеление. Явственно была слышна беготня каких-то неведомых существ. Слегка колыхались заросли на дне оврага.

Миша старался идти точно по центру небольшого мостика. Несмотря на то, что было невысоко, рухнуть в черноту оврага совсем не хотелось. Перила мостика почти не сохранились, кое-где торчали железные прутья и каменные выступы, и от этого зрелище становилось еще более жутким – словно это были челюсти, приготовившиеся перемолоть незадачливых путников. Миша старался реже смотреть вниз, он почти не сводил глаз с шедшего впереди Бориса Михайловича, и эти пара десятков метров растянулись для него на километры. Казалось, конца и края нет этому небольшому мосту.

Данилову тоже было не по себе; он старался не подавать виду, но все-таки сбился на торопливый шаг и нагнал Немова с Вильдером, стараясь побыстрее проскочить опасный участок. В какой-то момент он оказался в непосредственной близости от края моста и ненароком задел Сергея. Тот на автомате пихнул в ответ «обнаглевшего» товарища. Все случилось очень быстро. Иван не удержал равновесия и начал падать. Боковым зрением он заметил, как к нему тянутся какие-то отростки из тьмы внизу. Еще мгновение, и они опутают его и утянут вниз, в смертельную неизвестность. Как вдруг его кто-то схватил за руку, когда он уже мысленно приготовился к ощущению непродолжительного полета и встрече со смертью.

* * *

Вильдер с удивлением смотрел на свою руку, крепко сжимающую руку Данилова. Что заставило его спасать своего врага, когда желаемое было так близко? А вдруг кто-то заметил его неосознанный (а может, наоборот, вполне осознанный) толчок и обвинит его в смерти их товарища? Сергей упорно пытался придумать себе оправдание поступка и не находил его. Как же он мог прошляпить возможность раз и навсегда избавиться от Данилова, чтобы тот перестал назойливой мухой отравлять Вильдеру жизнь? Разве не заслужил этот мерзавец такой участи – быть съеденным, растерзанным, убитым? Конечно, заслужил! Сергей мысленно ругал себя за совершенную глупость, предотвратившую смерть товарища, и лишь маска противогаза помогла скрыть бурю эмоций, которую вызвало происшествие.

Немов заметил только, как Данилов то ли поскользнулся, то ли споткнулся, и Сергей спас его, проявив чудеса реакции. Ну вот, что и требовалось доказать – сработались, и прежние трения забыты. Как же он далек был в тот момент от понимания происходящего между этими двумя. Он благодарно кивнул врачу и жестом поторопил остальных покинуть опасное место. На дне оврага разочарованно извивались щупальца твари, или то были лианы мутировавшего растения – задерживаться подольше, чтобы это выяснить, никто не захотел.

Миша и вовсе не заметил случившегося. Все произошло за пару-тройку секунд, а спина Бориса Михайловича надежно скрыла произошедшее. Кроме Данилова и Вильдера, никто не придал большого значения случившемуся. Обошлось без жертв – вот и славно, надо двигаться дальше. А движение в подобном месте означает жизнь. Как говорится, конь бежит, земля дрожит.

* * *

Мост миновали благополучно. Справа виднелись какие-то насыпи – небольшие холмы, имевшие уж очень ровные склоны, что указывало на их неестественное происхождение. Миша вспомнил, как врач рассказывал им, когда они шли с Сергеем и Немовым к Орехово, что в далеком прошлом окрестные жители деревеньки Черная Грязь, находившейся на месте Царицыно, использовали эту местность для захоронения усопших. Вильдер называл такие холмы курганами. «К ним лучше не соваться. Что-то жуткое облюбовало те места, там вся поверхность была в норах и изрыта, враз под землю утянет, опомниться не успеешь. Да и как приблизишься к курганам, так сразу давит что-то, на сердце тяжко становится, аж жить невмоготу», – рассказывал им тогда Сергей. Как бы то ни было, Вильдер не стал приближаться к холмикам, а показал рукой, что это место следует обойти. Так оно и осталось загадкой для Миши и остальных.