«Эта небольшая яхта называется «Teignmouth Electron». Я нахожусь в море вот уже 14 дней и направляюсь к мысу Горн на рандеву с бурлящими волнами ревущих широт. Причина, толкнувшая меня отправиться в плавание, если только кому-то интересно о ней узнать, проста: никто еще не предпринимал путешествия подобного рода… Может быть, у меня и нет шансов завоевать «Золотой глобус», но остается возможность получить приз, и это объясняет, почему вот уже полмесяца я рассекаю просторы Северной Атлантики на своей маленькой яхте и записываю на магнитофон эти репортажи. Но довольно о причинах.

Каково это – бороздить просторы океана на яхте? Ну, если вам хоть что-то известно о маленьких лодках, вы можете представить, на что это похоже. Если же вы вообще ни разу не катались на яхте, скорее всего вам не удастся понять меня. Думаю, при слове «яхта» у большинства возникают ассоциации с теплыми солнечными днями в проливе Те-Солент и красивыми девушками в бикини, разгуливающими по палубе какой-нибудь большой шхуны, в то время как суровые ребята в строгих морских бушлатах стоят у штурвала с решительными лицами, сжимая зубами трубку, и тут же какая-нибудь птица парит над голубыми водами. Ну, возможно, для кого-то дело и обстоит таким образом, но, к сожалению, не для меня. Условия на маленьких яхтах настолько поражают воображение, что просто диву даешься, для чего люди вообще выходят в море на таких крошечных лодках. Здесь все постоянно мокрое. В прямом смысле мокрое, не влажное. Сырость повсюду. Капли воды конденсируются на потолке и затекают в ухо, когда вы пытаетесь заснуть. Каждое отверстие – источник потенциальной течи, а этот оглушающий шум, как вы, наверное, слышали, не утихает ни на секунду. Вам редко когда выпадает возможность хорошенько помыться. Купание, кроме как в море, исключено, а пищей служит то, что вы сумели добыть и приготовить. Надо признаться, что условия в одиночной гонке отличаются от тех, в которых вы оказываетесь, отправляясь в круиз с семьей или командой, когда все не так серьезно и экстремально.

Конечно, в гонке моряков-одиночек есть свои прелести. Независимо от того, какой степени сумасшествия вы достигли, вам трудно поссориться с командой, так как все они – отличные ребята, от капитана до юнги. На деле же это значит, что, пока юнга ведет судно, капитану приходится стирать носки. Однако пока вы сохраняете чувство меры, подобное неудобство не имеет особого значения. Все дело в том, что во время одиночного плавания человек подвергается довольно сильному стрессу, и в таких обстоятельствах все слабые стороны его характера проходят проверку на прочность, какой редко когда подвергаешься, находясь в других условиях. Если человек ленив, то, будучи предоставленным самому себе, он будет ленивее в два раза. Если он падает духом, плавание собьет с него всю спесь за считанные часы. А если его легко напугать, то ему лучше вообще оставаться дома – я был бы не против прямо сейчас посидеть у теплого камина.

Ну а сейчас об этой гонке, а конкретнее, о моем участии в ней. Для справки: я отправился в плавание 31 октября, в четверг, в последний день старта, в соответствии с правилами регаты, и все началось с крутого пике. Никогда прежде я не отправлялся в море до такой степени не подготовленным. Я вышел, даже не попробовав поставить паруса, которые намеревался использовать, а в таком путешествии, как это, подобное поведение граничит с глупостью. Тем не менее по условиям гонки участники должны были отплыть не позже 31-го числа, и именно в этот день я и отправился в путь. Я сказал себе, что, если мне действительно не удастся решить все проблемы в первые несколько недель, по крайней мере я всегда смогу повернуть назад и вернуться домой. Это было бы непростым решением, но, полагаю, я принял бы его, если бы возникла необходимость. У меня до сих пор множество проблем с яхтой, но думаю… их можно устранить. А я обладаю достаточным опытом хождения по морю и в штили, и в шторма и собираюсь действительно хорошо подготовить яхту для испытания, которое ждет ее в великом Южном океане и в ревущих широтах, как и непосредственно в районе мыса Горн.

Я немного обеспокоен подходом к мысу Горн. Время идет, и я задержался уже на неделю из-за встречных ветров, а ожидаемые погодные условия, которые должны наблюдаться здесь, если верить маршрутным картам Адмиралтейства, так до сих пор и не наступили. Я все же твердо намереваюсь пройти к западу от Мадейры, потому как чувствую, что для яхты с такими навигационными характеристиками, как у моего тримарана, это единственный безопасный курс. И я буду придерживаться этого критерия на протяжении всего путешествия. Я буду вести свою яхту, как если бы она была клипером, и буду выбирать традиционные маршруты чайных клиперов. Даже если мне придется плыть на месяц дольше, именно так я и поступлю. Сейчас, конечно, есть огромный соблазн срезать путь, пройти к востоку от Мадейры, поближе к побережью Африки, но я удержусь от искушения.

Чего я не понимаю, так это откуда взялись ветра, дующие с юго-западного квадранта день за днем, каких не должно было быть. Это демотивирует больше всего. А ветра сильные – большей частью 7, 8 и 9 баллов, кроме тех моментов, когда они ослабевают настолько, что становятся совершенно негодными для навигации. Впрочем, есть одна особенность, приятно удивившая меня: мой тримаран отлично ходит под парусами. Яхта феноменально остойчива и, похоже, может продолжать идти в таких условиях, в каких (я уверен) традиционная лодка той же длины по ватерлинии не смогла бы двигаться настолько же хорошо».

«Пятница, 15 ноября: …Мучаюсь от растущего осознания необходимости принять в скором времени решение относительно того, могу ли я продолжать путешествие вопреки текущему положению дел. Черт, какое ужасное решение – бросить все прямо сейчас, – в самом деле ужасное! Но если я все же продолжу плавание, это значит:

1. Я нарушу слово, данное Клэр. Я обещал ей идти вперед только при условии, если сам буду доволен всем и уверен в том, что дело обстоит так, как должно для безопасного завершения проекта. До тех пор пока мне не удастся починить электросистему яхты, я не могу с чистой душой признаться, что данное условие соблюдается. Более того, я ставлю Клэр в ужасное положение: у нее не будет никаких новостей обо мне на протяжении 7–9 месяцев, так как радиоприемник не работает.

2. Что касается яхты, не смог я бы вести ее при скорости свыше 4 узлов в 40-х широтах. Рулевой Хаслера швыряет меня в дикие брочинги, и это может привести к печальным последствиям при по-настоящему большом волнении, на бакштаге. Мне останется надеяться только на два передних паруса, поставленных по бортам, а они в буквальном смысле не опробованы в деле. В любом случае я не вижу реального способа быстро и гарантированно безопасно пройти через 40-е широты без работающего авторулевого и функционирующего поплавка безопасности. В особенности нужно помнить о том, что я вышел поздно – 31 октября. Это имеет особую важность, так как означает, что я прибуду к мысу Горн гораздо позже ожидаемого срока: через 6 или 7 месяцев (в апреле/мае). С яхтой в ее текущем состоянии мои шансы на выживание, я думаю, будут не больше чем 50 на 50, что нельзя считать приемлемым.