– На нет и суда нет, – махнул редактор рукой. – Жалко, конечно, хороший материал мог бы получиться, но без свидетеля все это выеденного яйца не стоит. Мы не имеем права рисковать и печатать то, чего нет возможности проверить, – от этого может пострадать наша репутация. Ладно, Катюш: вот тебе еще задачка, действуй. Нароешь что-нибудь, неплохие деньги заработаешь, – проговорил главный и протянул девушке четыре листа печатного текста.

– Что это? – нахмурилась Катя, перебирая листы с мелким шрифтом.

– Это жалоба целого коллектива на своего начальника. Деньги-то сам лопатой гребет, а им не платит. Линию вроде бы подпольную соорудил, прямо в подвале предприятия. Ты почитай, почитай, подумай хорошенько, что из этого можно сделать, – и вперед! Давай, моя милая, действуй. Извини, мне ужасно некогда. Прочтешь, сделаешь несколько звонков, если вдруг что-то будет непонятно, приходи, вместе разберемся. Но ты ведь у нас «головастик», думаю, моя помощь не понадобится. Давай, Катерина, не стой столбом, иди, мне, честное слово, некогда, – сыпал словами мужчина, уже почти с головой зарывшись в бумаги, в изобилии разбросанные на его столе.

Екатерина вышла из кабинета и, остановившись в коридоре, задумалась.

«Наверное, мне придется „заболеть“, чтобы развязать себе руки, иначе у меня никогда не появится свободного времени, чтобы заняться собственным расследованием. Еще и Тимка у меня из головы не выходит. Не могу же я вот так запросто забыть этот инцидент? Без зазрения совести оставили ребенка у моего порога, а потом взяли и сперли, не спросясь. Кто? Что? Как? Когда? Ни на один вопрос у меня нет ответа, а я не привыкла, чтобы так было, – не в моем характере останавливаться на половине пути! И что бы там моя Ирка ни говорила, я все равно узнаю, в чем было дело. Ребенок – это не котенок и не щенок. Завтра должен приехать из отпуска Леонид, вот к нему и поеду, вместе мы обязательно что-нибудь придумаем», – размышляла Катерина.

Это решение ее немного успокоило, и она с чистой совестью пошла в редакторскую столовую.

– Тысячу лет никого не видела, хоть пообщаюсь немного. Все вечно бегают по городу с высунутыми языками, только и остается, что перезваниваться, на встречи времени не хватает. Может, сейчас мне повезет и кто-нибудь из моих друзей-журналистов тоже проголодался вовремя? – усмехнулась девушка.

На следующее утро Катя позвонила главному редактору и, придав своему голосу умирающие нотки, сообщила, что лежит с температурой тридцать девять и вот-вот тихо скончается.

– Три дня тебе на выздоровление, и не больше! – рявкнул он в трубку. – Делай, что хочешь, но к четвергу ты должна быть как огурчик, – отрезал он и положил трубку.

Ирина присутствовала при разговоре и напряженно следила за его результатом.

– Замечательно! – потерла Катя руки. – Теперь займемся подкидышем. Думаю, трех дней мне хватит, чтобы выяснить, кто сыграл со мной такую шутку. Я должна докопаться до сути! Почему вдруг эта няня выбрала именно меня? Кто этот мальчик? Кто его родители? И почему в письме было написано, что грудному ребенку грозит смертельная опасность?

– И как же, интересно, ты собираешься получить ответы на эти вопросы? – спросила Ира.

– Уже обсуждали эту тему! Леньку попрошу сведения добыть, а уж потом как-нибудь сама. Не сидеть же мне сложа руки?! У меня времени – кот наплакал, нужно все успеть. Еще с клиникой этой ребус предстоит разгадывать. Ир, я прямо удивляюсь, сколько всего свалилось одновременно, и главное – все так запутанно! Очень смахивает на театр абсурда. Белиберда сплошная, честное слово, – посетовала Екатерина.

– Катя, а может, оставишь все, как есть? Черт с ней, с этой клиникой! Они увидели, что ты уехала, не стала там больше ошиваться и вынюхивать, и наверняка успокоились. А что касается ребенка, так его же забрали… Нет ребенка – нет проблем.

– Ирка, ты снова за свое? – рявкнула на подругу Катя. – Хватит мне на мозги капать, сама разберусь, что надо, а чего не надо делать! – нахмурилась она. – Я могу успокоиться по любому поводу, но только не тогда, когда кто-то очень хочет сделать из меня круглую дуру или, того лучше, симпатичный труп! И очень тебя прошу, давай не будем возвращаться к этому вопросу снова. Ты меня поняла, Ирина?

– Поняла, – недовольно проворчала девушка.

– Ладно, пойдем перекусим, а потом я буду звонить Леониду, может, он приехал уже, – сказала Екатерина и пошла в сторону кухни. Ирина потрусила за ней.

Только девушки угнездились на стульях, чтобы приняться за еду, как в дверь раздался звонок.

– Кого это нелегкая несет? – проворчала Екатерина и нехотя поднялась со стула.

Когда она, заглянув в глазок, увидела соседку с нижнего этажа Галину Ивановну, которая сладко улыбалась, то чуть не застонала. Катя открыла дверь и посмотрела на женщину вопрошающим взглядом.

– Катенька, здравствуй, милая! Я вот соли зашла у тебя попросить. Варю борщ, кинулась, а соль вся закончилась. Не откажи, насыпь мне немного, не хочется сейчас в магазин тащиться. – И Галина Ивановна протянула Кате небольшой стаканчик.

– Сейчас принесу, – буркнула Катя, в душе надеясь, что соседка не пойдет за ней в квартиру.

Но она глубоко ошиблась. Галина Ивановна прошла в прихожую и засеменила вслед за Катей.

«И не лень ей было подниматься этажом выше, чтобы соль попросить? – думала Катя. – Можно подумать, что, кроме меня, во всем доме ни у кого нет этого продукта!»

– Ты куда-то уезжала? – продолжала говорить соседка, семеня мелкими шажками за Екатериной. – Тут, пока тебя не было, тебя искали какие-то молодые люди, – вывела наконец Катю из размышлений Галина Ивановна. – Я как раз вышла мусорное ведро вытряхнуть, смотрю – стоят возле твоей двери. Конечно, я поинтересовалась, кто они такие. Я их раньше никогда здесь не видела. Я имею в виду, что всех твоих друзей я хорошо знаю. А, Ирочка, здравствуй, – войдя в кухню и увидев девушку, заулыбалась женщина. – Подружку приехала навестить?

Ирина скорчила кислую мину и кивнула в знак приветствия. Ее так и подмывало чем-нибудь подколоть любопытную Варвару, но она благоразумно промолчала, прекрасно зная характер «информационного бюро».

– Какие молодые люди? – Катя резко остановилась и повернулась к соседке.

– Говорю же, незнакомые, – чуть не врезавшись носом в Катино плечо, ответила женщина.

– А как они выглядели?

– Обыкновенно выглядели, – соседка пожала плечами. – Один в кожаной дубленке темно-коричневого цвета, воротник такой гладкий, тоже коричневый, но посветлее дубленки будет, мутоновый. Брюки черные, и ботинки вроде бы тоже черные, шарф светлый, кофе с молоком, перчатки кожаные, тоже черные. Сам светловолосый, высокий, глаза голубые, губы такие с пухлинкой, верхняя чуть вздернута. Другой пониже его будет, волос, правда, я не видела, на нем спортивная шапочка была, черного цвета, до самых бровей, спереди надпись: «ПУМА», по-английски. Куртка темно-синяя, ткань плащевая, с воротником под самое горло, на «молнии». Джинсы синие, ботинки черные. Глаза карего цвета, колючие такие, как буравчики.