Или близость природного апокалипсиса так влияет...

...Сейчас уже около полудня, и Сим должен быть на месте.

Подходили к точке аномалии и Аги с Ианом.

Оглянулась — трое сопровождающих не отстают. Типичные громилы в форме, опытные телохранители, не маячат перед глазами и не отвлекают.

Интересно, как им сформулировали их задание? Охранять? Доставить на место? Задержать и направить куда следует, если вдруг подопечные передумают?

Экранов в сопровождающие не хватило, да и ни к чему их присутствие. Все заняты, каждый из опытных экранов получил в напарники медиатора и в ускоренном режиме налаживал связь. С даром-то найти контакт полегче, а вот с человеком... Они старались. Что экраны, что замкнутые, недоверчивые медиаторы.

Стандартный контракт между одаренными и Орденом, а также между медиатором и приставленным экраном заключили конкретно для этого задания. Что там дальше будет, после аномалий, Боги лишь знают...

Никто не загадывал дальше сегодняшнего дня. Пятое июля, а кажется, будто ноябрь к концу подходит, и впереди долгая зима.

Шли нога в ногу, молча. Прохожие, которых все еще хватало, оглядывались на стражей, по-своему интерпретируя увиденное: орденские конвоируют девушку-цыганку, натворила что?..

Иан без слов сжал ладонь Аги.

Страшно. И ему тоже, потому что и ответственность за нее на себя взвалил. И за дело предстоящее, и за всех остальных, кого убедил в нем участвовать.

Иан, насколько Аги заметила, совсем спать не ложился. Вернее, как... Он лег рядом с ней, у них даже комната отдельная на этот раз была. Обнял, спеленал руками и ногами и шепнул свое коронное: «Спи».

Аги и заснула. А что во сне с ним вытворяла... Так это не считается. Наяву, в реальности, ничего у них не было.

И тоже странно. Оба, не сговариваясь, будто берегли ту близость на время «после»...

Будет у них это «после», нет? Ведь должно! Они только встретились, только узнали друг друга.

Пресловутое «долго и счастливо». Изо дня в день, чтобы видеть, чувствовать, слушать, и слышать, и любить друг друга.

Аги постарается. Очень-очень. А то ведь!.. Она помнила все, чему ее учили. И не побоится применить.

Все отдаст, если понадобится.

Шли по полупустым улицам. Не ездили повозки, и не орали разносчики газет о горячих и свежих, что те булочки, новостях. Небольшие группы горожан, которые встречались, спешили, нагруженные чемоданами, в сторону вокзала.

Вскоре снова началась мелкая, словно туман, морось.

Идея дойти до точки аномалии пешочком — всего-то около трех километров прогуляться, уже не казалась такой удачной.

И что, что время еще есть... Могли и в Управлении посидеть, подождать.

Не могли.

Аги не сиделось, не лежалось, а живот сводило то ли оттого, что не ела толком, то ли от страха.

Никто из них не начнет действовать, пока все не доберутся до места.

Ждать — самое муторное.

До дальнего острова — полдня пути, если по воде. По воздуху намного быстрее. Если ветер не переменится, если буря не начнется, если... Сколько этих «если»!

Море волнуется раз, море волнуется два...

И три уже скоро.

Как и из остальных городских больниц, из лечебницы вывезли всех пациентов.

Пустота вокруг начинала давить. Аги хотелось запеть в голос, громко, заорать деревенские частушки, выбрать, что попохабнее... Чтобы расколоть царившее напряжение.

Нельзя. Любое неосторожное деяние может нарушить равновесие, послужить той каплей, что переполнит чашу силы. Той, которая слеплена из жертв и жреческих заклятий, из крови и плоти, земли и воды.

Само место, весь город целиком, будто замерло, что та фигура морская, в ожидании.

Куда качнется чаша весов, откуда подует ветер?.. И с какой силой?..

Воронка потоков вокруг аномалии закручивалась все сильнее.

Звук шагов по гладкому плиточному полу. Равномерно, прямо по коридору, к последней двери справа. Вереница светильников по стенам меленько мигает, нервно, как крылья бабочки.

Вихри силы ледяным ветром по коже и душе.

Настоятельницу Ириду не трогали, как и было приказано. Когда вывозили других пациентов, ее просто оставили в запертой комнатушке.

Аги не представляла, что их будет ждать за закрытой дверью.

Ловушка? Приветливая улыбка настоятельницы? Оскал монстра? Или... ничего? И она ошиблась?

Она могла ошибиться, но не ее дар.

Аги закрыла глаза и открылась потокам силы. Вода делилась с ней, жаловалась и тоже ждала.

Инаковая сила копировала ее, будто передразнивала истинные потоки, старалась быть похожей и была... Но этим и страшнее. Когда лицо знакомое, но вот... семь пальцев вместо пяти; суставы, изогнутые в противоположную сторону, и зубы между улыбающихся губ заостренные. Инаковость в знакомом, неправильность. Так же ощущалась и сила аномалий.

Аги передернуло, и она почувствовала, как экран Иана уплотняется, ограждая ее «я», в котором искали, нащупывали брешь.

Воронка загоготала, что отдавалось дрожью по земле и еще более нервным миганием света. Поменяла обличие, представ перед Аги огромным драконом... змеей? Чего ты, девочка, больше боишься?

Ключ повернулся в скважине с тихим щелчком, заставившим вздрогнуть. Иан, все время державшийся рядом с Аги, первым шагнул внутрь.

Старуха лежала на кровати мертвая. В руке сжимала крохотную деревянную шкатулку. Крючковатые пальцы и после смерти вцепились в нее, будто не желая расставаться.

Как старо выглядит Ирида, по сравнению со своим братом... Как изменилась, по сравнению с образом, впечатавшимся в память Аги.

Смерть никого не красит, но Ирида смотрится высушенной, столетней мумией. А ведь она лишь на пару лет старше канцлера...

До обговоренного времени оставалось еще четверть часа.

Однако время вышло. Дракону плевать на стрелки часов и на человеческие планы.

Люстра в центре потолка качнулась. Зашатался и пол под ногами... Первая волна землетрясений, пока еще легкая.

— Пора, — шепнула Аги, полностью вступая в эфир. А он проник в нее. Слияние.

Медиаторы по всем точкам проделали то же. Почувствовала, что сеть уже почти готова. С дальнего острова ниточка тянулась, дрожала, а значит, не подвели «крылья».

Как сотворенный артефакт, разделенный на части, так и они — части одной силы, листья одного дерева, разбросанные врозь.

Слиться с измененным аномалиями пространством, позволить коснуться себя, тем самым коснувшись артефакта. Обоюдоострое оружие.