Он открыл холодильник, потом закрыл:

– Мне совсем не хочется есть из-за стресса, который я испытываю от тебя, – укоризненно промолвил батька.

Тем не менее, едва я скрылась за дверью своей комнаты, как загрохотали тарелки, запахло тостами, зашуршала ложка о баночку с йогуртом, а отец только и бегал в кухню за новой едой.

В ожидании результатов поступления я решила съездить в Страсбург повидать свою подругу Аню. Папа устроил скандал ни о чем, но таки пополнил мне проездной.

– Видишь, как много я для тебя делаю, – важно сказал он, протягивая мне карточку и десять евро.

– Спасибо.

Батька гордо хмыкнул.

Я хорошо повеселилась с Аней в таком уже родном мне Страсбурге, и села на обратный поезд в шесть вечера. И тут что-то пошло не так. Сначала мы никак не могли выехать из-за каких-то технических проблем, и все двадцать минут слушали ржание компании парней, которых почему-то очень веселило то, что они опаздывают в аэропорт. Наконец поезд поехал, но тащился как черепаха, а за две станции до моей остановился и голос в динамиках объявил, что из-за поломки движение возобновится через пятнадцать минут. Все, кто мог дойти пешком, вылезли и ушли. Тут мне позвонил отец.

– Когда ты там приедешь? – недовольно спросил он.

– Я в поезде, но он прибудет с опозданием.

– Чего ты там сказала? – закричал папа.

– Поезд опаздывает, – ответила я чуть громче.

– Что?! – заорал батька.

– Поезд приедет с опозданием! – рявкнула я так, что на меня глянули люди с передних сидений.

– Вот же дерьмо, ненавижу все! – и отец бросил трубку.

Когда мы все так же медленно подъезжали к поселку, мне пришло сообщение, что я принята в университет. Я немедленно написала отцу и Жаклин, последняя очень возбудилась и потребовала, чтобы я срочно ехала к ней делать окончательную регистрацию на том сайте, хотя было уже почти семь вечера. К счастью, она тут же написала, что будет лучше, если мы все сделаем завтра.

На следующий день мы пришли к Жаклин. Папа с порога объявил:

– Значит так, я ничего делать не буду, я иду смотреть телевизор, вот вам кредитная карта, оплачивайте там учебу сами, я устал целыми днями что-то делать для своей неблагодарной дочери!

Жаклин усадила его на самый мягкий диван в гостиной, включила его любимую передачу, и мы пошли делать регистрацию. Все это было опять очень долго и нудно, и в итоге мы так ничего и не сделали, помимо того, что внесли взнос в университет. Жаклин сказала, что в понедельник мы поедем в университет и подадим все бумаги лично.

Мы вернулись к отцу.

– Не рассказывайте мне, что вы делали, мне насрать, просто скажите: вы за что-то заплатили? – первым делом спросил он.

– Да, мы внесли взнос, но ничего не сделали, – нежно глядя на папу, ответила Жаклин.

– Да вы же там два часа сидели! Хотя мне пофиг! Давай уже готовь мне кофе!

– Сейчас, конечно, – забегала женщина.

Пока Жаклин возилась с кофе, батька кричал не вставая с дивана:

– Господи, как же я устал, как мне тяжело, как подумаю, сколько я делаю, я целыми днями бегаю вокруг Полин, как же я устал!

Жаклин накрыла на стол и все принялись за напитки с пирогом. Папина подруга рассказывала обо всем, что нужно делать дальше:

– В понедельник мы поедем в университет, отдадим документы прямо в руки. Для этого нужно выехать на поезде в семь утра.

– А зачем так рано? – спросила я.

– Как зачем? Университет открывается в пол восьмого, нельзя терять ни минуты.

– Вот именно, встанешь в пять утра, ты что думаешь, нужно трудиться! – рявкнул отец. Кажется, он забыл, что ему тоже придется встать ни свет ни заря, чтобы повезти нас на вокзал.

– Я очень волнуюсь, чтобы у меня там не было проблем… – начала я.

– Ой, какие могут быть проблемы, когда ты за что-то заплатила. Когда люди видят деньги, им на все становится все равно, возьмут тебя теперь, даже если ты ни один документ им не подашь, – отмахнулся батька.

Дома он бегал по комнате и приговаривал выпятив грудь:

– Господи, как много я делаю для своей дочери, я ору на нее, да, но сколько я при этом для нее делаю. А Жаклин, какая же она великолепная, – а ведь буквально недавно он рассказывал мне и всем своим знакомым, какая она сучка. Классно так переобулся, когда она все за него ооформила.

Вечером я поняла, что глухота батьки уже перешла все границы.

– Поджарь мне два кусочка хлеба и намажь сыром, – попросил отец, увидев, что я делаю себе бутерброды.

– С маслом или без?

– Да, да, два кусочка хлеба, – уверено ответил он.

– Я про масло спрашиваю.

– Не понял?

– Масло мазать? – крикнула я.

– А, масло, ты сошла с ума, не нужно мне никакое масло, – закричал в ответ папа.

В воскресенье, перед моим днем Х на счет университета, отец предложил съездить после обеда в Сент-Одиль, монастырь недалеко от нас. Я согласилась. Выехать хоть куда-то из села – это уже праздник.

Приехав, мы поставили свечку в церкви, посмотрели на красоты с высоты вершины горы, на которой расположен монастырь и пошли по крутой горной дороге набрать целебной воды из ручья. Папа, конечно, не мог идти молча.

– Я надеюсь, ты поступишь, потому что для тебя это лучший вариант. И не смей жаловаться, что нужно так рано вставать, потому что ты и так на родине всякой чепухой все лето занималась, только деньги там тратила.

– Так ты же мне и денег туда особо много не дал.

– Конечно не дал, с чего я должен тебя кормить.

– Я твоя дочь.

– Нет, нет, – замахал руками батька, – моя дочь ты только здесь, во Франции. А на родине ты дочь твоей матери, вот пусть она тобой и занимается, мне пофиг.

Да уж, как же все просто у него.

– Если тут я твоя дочь, почему бы тебе завтра не поехать с нами в университет?

– Мне?! – в ужасе закричал отец. – Да ты что, совсем что ли? На хрен оно мне нужно? Я не идиот, на такое время тратить, сами там с Жаклин разбирайтесь. И вообще, Жаклин сильно нервная, она меня бесит. Возись с ней сама.

– Между прочим, когда Жаклин пишет мне сообщения, она всегда добавляет, мол приходи обязательно со своим папой.

Тут батька странно улыбнулся и опустил глаза, похоже любовь Жаклин все-таки льстит ему.

К счастью, мы дошли до ручья, и отец занял свой рот тем,