– Пойдем, нам туда. – Лаки не очень уверенно кивнул на север, но я, задумавшись, стояла на крыльце, потом отрицательно мотнула головой:

– Нет, там не пройдем, надо сделать крюк. Когда я шла сюда, там была такая «каша», что и сейчас наверняка не исчезла. Лучше по той улочке с канавой, потом повернем, там должна быть еще одна улица, она выведет к реке.

– Откуда знаешь? – Лаки смотрел недоверчиво.

– Не могу сказать, но вон та улочка мне чем-то знакома, думаю, выйдем по ней к нормальным домам.

– Пошли! – Он, соглашаясь, кивнул.

Этот небольшой переход по нереальным улицам, среди почерневших бараков, вросших в землю балков и каких-то халуп, по слежавшемуся в камень песку, над которым ветер крутил небольшие столбики пыли, под двойным светом мертвенно-белого солнца и красной луны я не забуду никогда. Вокруг была тишина, не звенящая, а шелестящекартонная, столь же нереальная, как и все вокруг, и ни одного живого существа – даже травинки зеленой не виднелось. А потом, минут через десять, мы внезапно вышли на нормальную улицу с привычными домами, наполовину пожелтевшими уже деревьями, пожухлой травой и длинными тенями от обычного, только что вставшего над горизонтом солнца.

– Я знаю, где мы, идем, тут мост близко. – Лаки ненадолго ускорил шаг, но вскоре притормозил: – За нами идут, и впереди наверняка кто-то есть, скорее всего, придется бежать. Сможешь?

– Надо. – Я поправила сползшую с плеча куртку Лаки – он отдал ее мне, а сам надел старую фуфайку Хаука.

– Сейчас не спеши, иначе не пробьемся. Иди, будто ничего о них не знаешь. – Лаки говорил еле слышно, двигаясь столь же спокойно, как и раньше. – Вон они.

Впереди маячили несколько помятых фигур – бичи, обычные обитатели заброшенных окраин. Было их в этой России в несколько раз меньше, чем на моей родине – сохранившаяся промышленность сохранила и человеческие судьбы, – но все же достаточно: алкашей, мелких воров, возможно, и скрывавшихся по каким-то причинам параллельщиков.

– Стой! – приказал главарь, крепкий еще мужчина с испитым лицом и в грязной, но довольно дорогой одежде – то ли украл, то ли отдали сердобольные люди. – Жрать что есть?

– Баба… – с придыханием выдал прыщавый тип внешне почти подросткового вида: – Полгода бабы не было…

Сзади послышались приближающиеся шаги нескольких человек, впередистоящая четверка шагнула ближе.

– Пора! – тихо приказал Лаки и, выхватив из растянутого кармана фуфайки пистолет, выстрелил в перекрывавших дорогу типов, не прицельно, а чтобы напугать.

Одного выстрела хватило, чтобы они, не ожидавшие такой подставы от вроде бы беззащитных жертв, на мгновенье опешили и шарахнулись в стороны, матерясь, что «опять нарвались на этого…», а мы бросились вперед. Лаки тянул меня за руку, зная, что сама я быстро бегать не умею. За нами не утихал мат, рядом упало несколько камней, но ни в меня, ни в Лаки они, к счастью, не попали, а сами камнеметатели нас не преследовали.

До автомобильного моста через речушку мы добежали, стараясь не замечать рези в легких и колотья в боку.

– От моста до конторы примерно километр, – хрипло выдохнул Лаки, восстанавливая дыхание. – Можем опять нарваться, не расслабляйся.

Но вскоре впереди раздался радостный крик:

– Лаки! Со! Живы! Добрались наконец. Мы думали, что уже все.

Навстречу нам бежали двое парней из отдела быстрого реагирования.

– Вы как? Идти сможете? Целы?

– Целы, почти в порядке, только устали после бега. – Лаки облегченно вздохнул, опершись о фонарный столб. – Там, на дачах, мародеры, человек десять. Пришлось стрелять.

– Идемте! – Парни поддержали нас. – Большинство наших в конторе, некоторые с семьями – те, за кем родные заезжали. Почти никто не успел дойти до остановки, когда все это началось, а кто еще и на работе задерживался, так что все в сборе. Только связи до сих пор нет никакой, обещают вот-вот наладить, но пока не удается. Со связью сейчас ваши, Пол с Солом, возятся. Установки обесточили прошлым утром, их три было, маленьких и не очень мощных. Исконники тактику меняют, вот и творится эта…, прости, Со.

Я лишь кивнула, показывая, что в данном случае любые слова к месту, и оперлась о руку одного из парней. Сил почти не оставалось, но до конторы еще два квартала.

– Все, ребят, спасибо, – остановился Лаки. – Вы ведь в патруле, вам пора возвращаться, мы сами справимся.

– Спасибо!

Оба, коротко кивнув, пошли обратно, мы же медленно побрели по тихой и почти не изменившейся улочке к конторе. Здесь уже не было той чертовщины, что творилась за рекой: во многих домах жили люди, а в конторах, по давно утвердившимся правилам безопасности, должен был оставаться хотя бы один человек, в наиболее же важных организациях: больницах, милиции, опорных магазинах и аптеках, складах и овощехранилищах – вообще на каждые сто пятьдесят – двести квадратных метров земной поверхности полагался дежурный. Конечно, далеко не всюду это правило соблюдали, но здесь особо манкировать обязанностями, как говорили когда-то на моей родине и до сих пор говорят в этом мире, не стремились – в конторе всегда оставляли по семь человек дежурных и требовали соблюдения норм от всех соседей, имея право проверять организации в любое время.

– Лаки, Ната! – встретил нас у ворот пожилой механик из гаража. – Вернулись! Идите к Петру, срочно! Он сейчас на первом этаже централки.

Мы, кивнув, поспешили к главному зданию – централке, как его иногда называли. Петр Анатольевич что-то обсуждал в столовой с Мариной Алексеевной и Марой, но резко замолк, увидев нас.

– Живы? Идем, дадите отчет. Или нужен врач?

– Нет, – мотнул головой Лаки. – Небольшой отдых, но потом, сейчас дело.

Мы сели в одном из кабинетов и коротко рассказали, что произошло. Марина Алексеевна и срочно пришедший Андрей Иванович несколько раз переспросили меня, стараясь уточнить: как я смогла найти Лаки?

– Не знаю, это… я видела, где он. – Я впервые задумалась над этим вопросом. – Я не знала, где он может быть, а именно видела. И видела, где надежный проход между домами – он… немного другой, более материальный, а остальные… не могу объяснить. Из всего, что видела, единственной реальностью была та девочка, и мне пришлось оставить ее одну…

– Вы все сделали правильно, – мягко сказала Марина Алексеевна. – Вам требовалось убежище, а во всей округе им мог быть только дом… Ястребицких.

– Там еще были мародеры, – напомнил Лаки.

– Как наладим связь, сообщим милиции и военным, – кивнул Андрей Иванович. – Теперь отдыхайте.

– Нет. – Лаки упрямо покачал головой. – Со нужно отдохнуть, она после ранения, а я могу работать. Какая сейчас обстановка и что нужно делать?

– Ситуация сложная, – медленно заговорил Петр Анатольевич. – Исконники включили сразу три установки, в углах равнобедренного треугольника. Мощность каждой была не очень велика, но площадь пострадавшей территории больше, чем обычно, к тому же установки взаимно усиливали действие друг друга, влияя на психику людей: в отличие от прошлых нападений, перед этим у большинства горожан временно ухудшились способности к адекватному восприятию происходящего, возникли необъяснимые страхи, не связанные напрямую с изменением пространства – вы на себе это испытали. Много людей пострадало, особенно в новых районах – там радиус безопасной зоны сократился со стандартных семи метров на человека до двух, а то и полутора, а люди ведь шли домой после работы, в домах было мало жильцов. Много аварий, несчастных случаев. Кроме того, появилось несколько банд мародеров, мы подозреваем, что они параллельщики, – и тогда это самый значительный переброс людей во время нападения.