— Это не одно и то же, Сереж. Дима не маленький, чтобы на отцовскую дачу ездить. Ему бы…

— Будет ездить на свою, когда на нее заработает, — Я поднимаюсь, и взгляд против воли находит Юлю. Смешная она, когда выпьет: щеки порозовели, рот приоткрыт и смотрит на меня, словно на знаменитость. Красивая она девочка. Вкуса у Димы не отнять.

— У меня еще дела есть, — переключаю внимание на Снежану, которая готовит очередную фразу о том, какой я плохой отец, если не хочу побаловать сына отдыхом на побережье Европы. — Либо едешь со мной, либо на такси.

Проглотив возмущение, Снежана поднимается, следом за ней встают Дима и Юля. Ухожу в коридор, чтобы не лицезреть фальшивые объятия. Я уже давно отношусь к бывшей жене как к не слишком умному ребенку, но именно сегодня думаю, что неплохо было бы разок всыпать этому ребенку ремня.

— Пока, пап, — Дима пожимает мне руку в дверях. — Ты у себя в понедельник в офисе будешь? Я к тебе заскочить поговорить хотел.

Догадываюсь я, о чем он хочет поговорить. Но решения я по лимиту не изменю, так что поездка будет напрасной.

— Заезжай.

Отступив назад, сын закидывает руку на шею Юле и, прижав к себе, целует в висок. Она отводит глаза в сторону и краснеет, а я испытываю желание выйти на воздух и закурить. Желание неправильное, потому что я уже лет пятнадцать -семнадцать как не курю, да и повод тоже неправильный.

— Хорошего вечера, — говорю в никуда и, подтолкнув Снежану к выходу, закрываю за нами дверь.

Я привык к своей лондонской квартире, и сейчас площади в Барвихе кажутся мне чересчур огромными и нелепыми. Ну, правда, куда мне такой дом? И Диме куда? Если только он не захочет осчастливить меня десятком внуков. Но Юля о карьере говорила, так что вряд ли такое число детей входит в ее планы на жизнь. Рязанка станет матерью моих внуков. Странная мысль. Неудобоваримая.

«Серп и Молот» я все же решил продать. Признал, что в ближайшем будущем Диму не заинтересует перспектива управления сетью розничных магазинов, и договорился встретится с Андреем, чтобы обсудить условия сделки. Если придем к общему знаменателю — можно вылетать обратно в Лондон. В Москве у меня больше дел не останется.

Переговоры было решено провести у Ильи в ресторане в восемь вечера. Поздновато для деловых встреч, но для встречи с другом вполне подойдет.

Я паркую автомобиль на закрытой парковке для ВИП-клиентов и прохожу в вестибюль. Администратор Дина подрывается с места, докладывая, что Андрей Валерьевич уже ожидает меня за привычным столом в конце зала.

— И ваш сын, кстати, тоже здесь.

Очевидно, ограниченный бюджет для Димы — не повод отказываться от старых привычек. Мог бы заведение с ценником пониже выбрать: ресторан Ильи — один из самых дорогих в Москве. Впрочем, это теперь не моя забота. Может все, что есть на карте спустить — до следующего месяца ни рубля не получит.

Прохожу в зал и оглядываюсь. Что, Серега, хочешь разбить романтическое уединение сына с рязанкой? Пробегаюсь глазами по столам, но знакомых лиц не нахожу.

— А Дима где сидит? — спрашиваю у стоящей рядом Дины.

— Так он стол в ВИП-зоне обычно заказывает.

ВИП-зал не заказываю даже я. Просто потому что у Илюхи в ресторане и без того атмосфера тишины и комфорта, и мне хватает уединения за дальним столом, который негласно за мной закреплен.

— А расплачивается он как? — резонный вопрос, потому что сейчас содержимое Диминой карты такого расточительства не потянет.

— Так… записывают на ваш счет, Сергей Георгиевич.

Мысленно выругавшись, поворачиваюсь к администраторше, которая, судя по бледнеющему лицу, начинает осознавать свое упущение, и, сдерживая гнев, цежу:

— Веди.

Дина быстро семенит в ресторанные кулуары, а я иду за ней следом. И вроде ничего критичного не произошло — ну водит сын свою невесту по ресторанам за мой счет, однако, негодование во мне с каждой секундой растет. Этот инцидент — последний штрих в картину того, каким денежным паразитом вырос мой сын. Хватит с меня. Нужно будет его на глазах Юли отчитать — отчитаю как последнего сопляка, потому что его, кажется, ничем не проймешь.

С такими настроем я захожу в ВИП-зону и от неожиданности застываю. Меня давно мало чем можно удивить, но Дима и здесь справился. И почему я думал, что получил финальные штрихи? Вот она, картина маслом: накрытый стол, ломящийся от закусок и дорогого бухла, два гогочущих мажора Диминого возраста, и сам Дима в компании… нет, не Юли. Лицо блондинки справа от него кажется мне смутно знакомым, и я вспоминаю, что видел ее в больнице. Брюнетку справа я никогда не видел, но сам Дима с ней прекрасно знаком, судя по тому, что собственнически наматывает на палец ее волосы.

Замечает меня и застывает. Раздражающий хохот мажоров стихает и все внимание присутствующих устремляется на меня. Твой выход, Серега.

— Вставай, — киваю сыну на выход. — И за мной, живо.

Многолетние деловые переговоры научили меня держать лицо, хотя, надо признать, сейчас это дается как никогда сложно. Потому за живое, по самому больному. Блядь, ну как так. Как же так?

— Пап, ты только с выводами не торопись, — звучит осторожный голос Димы из-за спины, когда мы доходим до вестибюля. Удивил, удивил сын. Так удивил, что у меня голова сейчас взорвется.

— С какими выводами, Дима? — повернувшись, встречаясь с ним глазами. Выглядит бледным, но из всех сил старается не выдать паники. — Выводами о том, что мой сын вырос паразитом, единственная цель которого — прожигать заработанные мной деньги? Или о том, что он настолько непорядочен, что обманывает свою девушку? Вернее, невесту?

— Ты утрируешь, пап.

— Тогда ответь, где сейчас Юля?

— Дома. Она не может выйти, потому что у нее дел много.

Самое ужасное, что он действительно не понимает. Даже не задумывается, как звучат его слова со стороны.

— Вот, Дима, — выдержка постепенно покидает меня, и я делаю то, что делаю крайне редко: повышаю голос. Потому что, блядь, по самому живому. — У твоей невесты есть дела. А у тебя какие дела? Побольше денег у отца выпросить? А если не выпросить, то обмануть? Я ведь идиот, и денег у меня немерено, так ты считаешь? Что все, что я зарабатываю, я должен тратить на тебя, потому что у нас одна кровь. Ну!! Отвечай, мать твою! Так ты считаешь?

— Пап, тут люди кругом. Давай потише — опозоримся.

— А сейчас ты не позоришься? Когда с шалавами обнимаешься, пока тебя девушка дома ждет?

Кадык на шее Димы дергается, и на лице проскальзывает что-то напоминающее обиду и задетую гордость.

— Во-первых, Сабина и Кристина просто подруги, а во-вторых, мои дела с Юлей тебя не касаются.

— А жениться ты для чего на ней собрался, ответь мне.

— Я ее люблю, пап. И у нас все серьезно.