– Ты помнишь меня? – спросила Аланто, убирая с лица черные волосы.

Он жадно смотрел на неё.

– Я помню, – сказал он.

– Я хочу уйти вместе с тобой, в свет… А хочешь ли ты?

Юноша поднялся на ноги. Сквозь него, как сквозь приведение, просвечивало продолжающее бешено вращаться огненное кольцо. Юноша огляделся по сторонам, потом повернулся к Аланто и произнес с улыбкой:

– Да, я хочу…

Они взялись за руки. Темнота рассеивалась, уступая место яркому солнечному свету. Аланто обернулась и на прощанье покивала головой, роняя хрустальные слезинки. Слезы, подхваченные кольцом огня, вспыхнули разноцветными огнями и превратились в алмазную дорогу, протянувшуюся к свету.

– Тебе пора вернуться! – сказала Аланто… Девушка кивнула и помахала в ответ. Свет втянул в себя две фигуры, идущие рука об руку, померк и растекся по всему небу, предупреждая о рассвете.

Девушка подошла к лежащему на земле Итану. Он не шевелился, но девушка коснулась его груди, вынимая из сердца иглы, и жизнь стала возвращаться. Порозовели мертвенно бледные щеки и задрожали пересохшие губы. Он пошевелился и почти сразу смог приподняться на локте.

– Я знал, что ты – это ты, – сказал он, глядя ей в лицо и сдерживая громкое взволнованное дыхание. – Я не мог ошибаться.

Но все же, словно ещё не до конца веря своим глазам, Итан легонько дотронулся до её волос и щеки.

– Ангелина? – воскликнул Скальдин.

Она повернулась к нему.

– Наверное, теперь у меня слишком много имен, – ответила она с улыбкой.

Да, несомненно, это была Ангелина. Те же глаза, те же волосы и фигура, но все же произошли решительные перемены в её облике, подметить которые глаз не мог, а сознание улавливало. Сколько тел поменяла душа Сонели, разве имело это теперь значение? И разве имело значение, как она выглядела в данную минуту? Ведь рядом с Итаном была именно Сонели, очнувшаяся от долго забвения и огненным цветком разрушившая заклятья зла.

Раны на телах людей затянулись сами собой – магия Феи снова возвратилась.

– Я искал тебя целую вечность, – сказал Итан.

– Я ждала тебя целую вечность, – ответила Сонели, позволяя своим слезам свободно бежать по щекам.

Фея Зеркального озера приблизилась к людям.

– Наконец ты снова с нами, сестра моя, – сказала она. – Мы почти потеряли надежду. Но ты смогла получить цветок.

– Не я – любовь. Аланто отдала свою любовь и свое сердце, а вместе с ней и те, кто также был вынужден скитаться в зеркальном Запределье по вине «Не-имеющего-имени»…Мне лишь оставалось вынести огонь наверх.

– Зло ведь исчезло? – спросила Кристина.

– Оно вновь стало светом, как когда-то давным-давно, – ответила Сонели, обнимая Итана и помогая ему подняться на ноги.

– Но – как? – воскликнули вместе Скальдин и Кристина.

– Это долгая история, – сказала Сонели. – Я расскажу вам её позже.

Итан взял Сонели за плечи.

– Все закончилось? – спросил он. – Ты ведь больше не исчезнешь?

– Никогда! – заверила она. – Я буду рядом каждую минуту. Это я тебе обещаю.

Зазеркалье ждало их. В комнате Ангелины старинное зеркало уже превратилось в тончайшую пленку, и сквозь неё можно было разглядеть коричневые скалы и плещущееся горное озеро. Когда вся компания ввалилась в квартиру художника, ещё взволнованно обсуждая произошедшее, навстречу им вышел сам хозяин с перекошенным лицом и всколоченными волосами.

– Я ничего не понимаю, не понимаю, – бормотал он в исступлении. – Я сошел с ума.

– Мой бедный папа! – Ангелина-Сонели бросилась ему на шею. – Я тебя не оставлю здесь одного!

– Девочка моя, что происходит? Твое зеркало стало телевизором, твои манекены пытаются со мной разговаривать, а с потолка смотрят на меня какие-то бородатые существа и показывают языки!

– Это всего лишь гномы, папа! – засмеялась Сонели. – Они не слишком хорошо воспитаны, но в целом – славные ребята!

– Я сплю? – спросил художник, ещё больше меняясь в лице.

– Да, вы спите, – поспешно вмешалась Кристина, понимая, что для неподготовленного человека происходящее может стать слишком сильным ударом по психике. – Вы просто спите, и вам снится чудесный сон!

– Ну, тогда все в порядке, – облегченно выдохнул он и расслабил напряженные плечи.

– Пойдем, я покажу тебе ещё один сон, папа.

Сонели остановилась перед зеркалом. Указав рукой на двух людей, стоящих спиной к зеркалу и склонившихся над каким-то цветком, она спросила шепотом:

– Узнаешь?

Художник долго рассматривал людей, с сомнением качая головой. Но вот один из незнакомцев выпрямился и повернулся…

– Не может быть! – прошептал изумленно художник. – Отец?!… Мама?!

– Иди, они ждут, – сказала Сонели. – Они вынуждены были лишь со стороны смотреть на тебя. Их исследования позволили открыть ворота в зазеркалье много лет назад. Они ушли туда, в тот мир, на берег чудного озера. Но скучают без тебя, папа. Иди к ним.

Он без малейшего колебания шагнул сквозь тонкую пленку.

– Я опять оказалась права, – сказала русалка, высовываясь из зеркала. – Я говорила, что не случайно путь Ангелины обрывается здесь.

– Да, ты была права, моя милая подруга, – закивала головой Сонели. – И спасибо, что нашла бабушку и дедушку. Они здорово помогли мне и Аланто с цветком вечной молодости там, в подземелье.

– Ты возвращаешься? – спросила русалка.

– Да, мы идем. Волшебство заканчивается.

Сонели обняла Кристину, а потом Игоря Алексеевича.

– Я не прощаюсь с вами, – сказала Сонели, предупреждая слова расставания. – Мы будем видеться, и довольно часто… Ты, Кристина, береги Игоря – мужчины такие беззащитные… А ты, Игорь, глаз не спускай с Кристины – она твоя судьба!

– Я это знаю, – сказал он со всей нежностью, на которую был способен. Кристина покраснела и опустила глаза. – Я знал это с самой первой минуты, как только увидел ей дождливым вечером!

– Я тоже, – просияла Кристина.

– Нам пора, – сказала с сожалением Сонели и тут же поспешно стянула с пальца кольцо с большим изумрудом в обрамлении крохотных бриллиантов. – Возьми его, Кристина, и тогда ты сможешь видеть меня и слышать, когда захочешь.

– Я буду хранить его, как свое сердце, – сказала Кристина, осторожно принимая подарок.

Фея Зеркального озера помахала людям рукой. Я не прощаюсь, говорил её взгляд.

Итан отстегнул от пояса свой кинжал в золотых ножнах.

– Это на память, – сказал он, отдавая его Скальдину.