говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Ширина проема переходника была всего сто пять сантиметров, а высота — два метра десять сантиметров. То есть садовая тележка проходит свободно, а вот что-то более крупное — уже не протиснется. Следовательно, придется импровизировать и где-то искать либо заказывать у здешних умельцев подходящее по габаритам средство передвижения. Впрочем, пока мне хватало молчаливого помощника и садовых тележек, а решение проблемы перевозки более крупных партий товара я решил оставить до лучших времен. Рассуждая о повышении эффективности межмировых путешествий, ваш покорный слуга вновь вернулся к генератору: для чего он был нужен прежнему владельцу дачи? Только для выработки электричества на время его отключений, или для путешествий в тот загадочный мир, в котором отставной полковник торговал изделиями из стали? И не будет ли лучше использовать именно электрогенератор, а не шокеры в качестве ключа к параллельным мирам? Но, как известно, лучшее — враг хорошего, а риск, хоть и дело благородное, но в моем случае совершенно неоправданное. Поэтому я решил отказаться от наполеоновских планов и продолжать действовать как прежде.

Так как мои походы за разными полезными вещами стали уже слишком подозрительными, пришлось посвятить Вылчана, Бориса и дядю Тодора в тайну параллельного мира, правда, подав это в наименее опасном для меня и наиболее понятном для них виде. Зная, что добрый мельник почитывает апокрифы, я сочинил целую легенду об ушедшем под землю во время нападения на Русь неких врагов с востока большом и могущественном городе мастеров — Семигорье, столице Семигорского княжества — где, дескать, и производят все то, что мы с верным Колю им приносим. Вход в пещеру, из которой можно попасть в этот город открывается лишь тому, кто имеет особый ключ (тут я продемонстрировал свой электрошокер). А переместиться в Семигорье можно по подземной реке, на необыкновенном, очень быстро движущемся, челноке. Особой секретностью я объяснил и тот факт, что путешествую на пару с немым Колю, даже лично таскаю часть товаров. Ведь с точки зрения людей XIX века, не офицерское это дело на себе грузы таскать и тележки возить. Но тайна есть тайна, на что только не пойдешь ради ее соблюдения! Затем я попросил моих друзей поклясться всем самым дорогим для них, что этот секрет останется между нами до тех пор, пока я не разрешу открыть его избранным людям. Клятва была дана, а лица моих собеседников стали одухотворенными, серьезными и торжественными. Глядя на них, у меня появилась уверенность в том, что все рассказанное мной не выйдет за пределы нашего тесного круга.

— Господин майор, а твой друг — майор Первушин он тоже оттуда? — на правах старшего, после недолгого молчания спросил дядя Тодор.

— Конечно. — коротко ответил я.

— А он к нам придет? — не выдержал Борис и тут же смутился, заметив брошенный на него строгий взгляд воеводы.

— К сожалению, на этот вопрос я ответить не могу, потому что не знаю. Но мы уже говорили об этом, Борис, если ты помнишь. Тут все от нашего начальства зависит.

— Хорошо было бы, если бы господин майор опять к нам пришел. — мечтательно вздохнул воевода.

— Да, хорошо бы. — согласился с ним я, а затем добавил — Вылчан, у меня для тебя задание особой важности: проследи, кто ходит к тому месту, где вход в пещеру, из которой мы с Колю ходим в Семигорье. Я недавно опять следы там видел.

— Это наши ребята за вами увязались. Им любопытно было — куда это вы ходите. А Драган с Димитром даже видели, как за вами скала закрывается и у меня спрашивали, что это значит. Напугались, думали что здесь что-то нечисто. — улыбнулся воевода.

— Объясни им, что все здесь чисто и строго-настрого запрети кому-либо об этом рассказывать. Придет время, я им сам все разъясню. — сделав строгое лицо сказал я и тут же пообещал себе в самое ближайшее время подумать о мерах маскировки и охраны переходника.

— Слушаюсь, господин майор! — последовал ответ Вылчана.

Тут, как принято писать в старых романах, наступило неловкое молчание. Нарушил его дядя Тодор. Наш гостеприимный хозяин прокашлявшись и не глядя мне в глаза как-то виновато спросил:

— Господин майор, а как там у вас с едой дело обстоит в этом Седьми…

— Семигорье — пришел ему на помощь я.

— Вот-вот! Тут, понимаешь, какое дело… — он замялся, очевидно не зная, как продолжить.

— Да ты говори, дядя Тодор, не стесняйся — здесь все свои. Что у вас за проблемы? — пришлось мне подбодрить мельника.

— Хлеба у нас нет почти, последнее доедаем. Муки один мешок остался, да и тот початый. Фасоль, кукуруза, все кончается, а кое у кого уже и кончилось. — и, вздохнув, продолжил — Да мы-то еще держимся, а вот в соседнем селе, говорят, еще хуже. На прошлой неделе две семьи оттуда пришли — еле добрались по снегу-то.

— И ты до сих пор молчал! — возмутился было я.

— Так зачем тебя от важных дел отвлекать? Вон у твоей милости сколько забот: и о боеприпасах для четы заботишься, тетрадки и карандаши для наших учеников носишь, свечи, спички, чтоб нам в темноте не сидеть, соль, сахар, мотыги, лопаты, вилы, прочий инструмент. Это же все хороших денег стоит. Да и как вы с Колю вдвоем столько муки принесете? Мыслимое ли дело — целое село накормить!

— Ну, все село не накормим, а самым нуждающимся помочь можно. Где сейчас Колю?

Решение я принял мгновенно, заодно мысленно отругав себя за несообразительность. Через полчаса в сопровождении Вылчана и Бориса я уже шагал на мельницу, где должен был взять Колю и отправиться за провиантом.

Правду говорят, что планы для того и составляются, чтобы их нарушать. Целая неделя ушла на то, чтобы обеспечить дядю Тодора, четников и всех их родных с домочадцами, а также особо нуждающихся селян мукой, солью, сахаром, фасолью и картофелем. Впрочем, упомянутый корнеплод был в здешних краях экзотикой — его тут просто не знали, а потому и не выращивали. Хотя в нашем мире о картошке на территории Болгарии впервые упоминается в записке отца Зотика в кондике Преображенского монастыря от 1825 года. Согласно другому свидетельству, этот ценный корнеплод посадил в апреле 1835 года купец из Самокова Димитр Смрикаров. А ведь Самоков находится в сорока четырех километрах от Софии по прямой, а село Царичина — в двадцати трех от столицы! Иными словами, всего-то навсего 67 километров по прямой линии. Но, во-первых, в гористой и горной местности прямых дорог