– Разумеется. Не стану притворяться, будто понимаю, что это значит – прожить вместе столько лет, и все же… все же…

Еще бы ты понимал, чуть не сказал я, но подумал, что у постели тяжело больной жены указывать врачу на недостаток соответствующего опыта было бы неуместно.

Доктор Сингх, вероятно, почувствовал мое настроение.

– Прошу прощения, профессор, я, вероятно, неточно выразился. Я только хотел сказать, что ваша преданность супруге заслуживает всяческих, э-э… похвал. То, что вы не отходите от нее буквально ни на минуту, очень для нее важно!

Но я был слишком измотан, чтобы улыбнуться или отреагировать на комплимент каким-то иным способом. Я вовсе не хотел сердиться на врача и не собирался его оскорблять. Я вообще предпочитаю избегать конфликтов, однако грустная реальность состоит в том, что наши глубинные рефлексы все же иногда берут верх, и тогда напряженная ситуация возникает как бы сама собой, без какого-либо желания или намерения с нашей стороны. Полминуты моего мрачного сопения послужило прекрасной иллюстрацией к этому тезису.

Доктор Сингх первым прервал затянувшуюся паузу.

– Я вот что собирался сказать вам, профессор… Если помните, не далее, как сегодня утром мы с вами говорили о том, что в силу не вполне пока ясных причин состояние миссис Хоббс не улучшилось, точнее – не улучшилось настолько, насколько мы ожидали. Именно поэтому вы согласились, чтобы мы продержали ее в искусственной коме еще сорок восемь часов.

– И?..

– …И, прежде чем уйти сегодня домой, мне хотелось уточнить, когда вы сможете согласовать с нами другие варианты.

– Какие еще «другие варианты»?

– Давайте поговорим об этом завтра. В… в любое удобное для вас время.

– А сейчас? Мы можем поговорить об этом сейчас?

– Сейчас? Что ж, если вы так хотите… – он мельком бросил взгляд на часы. Еще один человек, который мчится наперегонки со временем.

– Да вы присядьте, профессор…

– Ничего, я постою. – Я скрестил на груди руки, непроизвольно заняв оборонительную позицию. От чего я оборонялся? От всего, чего я не знал или не мог понять. На тот момент мне было ясно только одно: если сейчас я сяду, то потом мне может не хватить сил подняться.

– Вам безусловно известно, что чем дольше ваша жена будет оставаться под действием вызывающих искусственную кому препаратов, тем выше вероятность повреждения головного мозга. Если она очнется, мы можем столкнуться с утратой некоторых важных функций центральной нервной системы…

«Если очнется»?!.. Я вздрогнул как от боли, и доктор Сингх проворно придвинул ко мне свободный стул. Я оперся руками на его спинку и сжал с такой силой, что пластик больно впился мне в ладонь.

– Может, все-таки присядете? – он показал на стул взмахом руки.

– Нет… нет… Пожалуйста, продолжайте.

– Иными словами, мы опасаемся держать вашу супругу в коме слишком долго. Но когда мы перестанем вводить соответствующие лекарства, на то, чтобы полностью прийти в сознание, ей может потребоваться несколько дней или даже недель. Вынужден также добавить, что в этом случае нет никаких гарантий благополучного исхода. Вот почему я настоятельно рекомендую вам в самое ближайшее время обратиться к одному из наших специалистов в области психологической поддержки, который подробно расскажет вам о том, какие у вас есть варианты в случае, если миссис Хоббс не проснется.

– Вы имеете в виду отключение аппаратов жизнеобеспечения?

Он кивнул.

– Да, такой вариант тоже не исключен. Вы с миссис Хоббс, вероятно, никогда не говорили о том, что́ предпочел бы каждый из вас, окажись вы или она в подобной ситуации?..

Он что, с луны свалился? Кто, находясь в здравом уме и твердой памяти, стал бы обсуждать подобные вещи вскоре после свадьбы? НПР [14], регистрация в качестве донора органов и прочее в том же духе – едва ли подходящая тема для романтических разговоров в постели. В спокойные и счастливые годы, когда мы прожили вместе уже лет пятнадцать или двадцать, я и без всяких обсуждений мог сказать, каких поступков ожидала от меня моя вторая половина. Ну а в последние шесть месяцев мы вообще не разговаривали и не обсуждали даже самые важные вопросы… Впрочем, об этом я старался не думать.

– Профессор?..

Я слишком долго молчал, и доктор Сингх потерял терпение. Ему в отличие от меня нужно было спешить, торопиться в другие места, где его ждали коллеги или пациенты. Но мне было плевать на них с высокой колокольни, и пусть меня назовут эгоистичной свиньей. Это у меня не было времени, и это на моих часах истекали последние минуты… и на часах Мэгги тоже. Кстати, о времени… Я посмотрел на свои наручные часы. Уже почти шесть вечера… Через четырнадцать, может быть – пятнадцать часов врач вернется. Успею ли я сказать Мэгги все, что собирался – все, что должен был сказать?.. Сложность предстоящей задачи заранее пугала меня, парализовала мои речевые центры, сковывала язык, но я понимал, что мешкать нельзя. Я должен использовать все отпущенное нам время, чтобы открыть Мэгги то, что холодной ледяной глыбой лежало у меня на душе и сердце.

– Я не хочу, чтобы Мегс отключали от приборов.

Доктор Сингх мягко кивнул.

– Я вас понимаю. И все же в некоторых случаях это наилучший из возможных вариантов.

– Я никогда не поступлю так со своей женой! Слышите, никогда!!! – с каждым словом мой голос звучал все громче, все пронзительнее. Гнев и отчаяние словно огнем жгли мне горло. И хотя я понимал, что эти чувства вызваны не одними только последними словами доктора, сдержаться я все равно не мог.

– Я всю жизнь работал, исправно платил налоги и жил по средствам. Мэгги сорок лет проработала в государственной службе здравоохранения. Я не позволю вам отключить приборы только для того, чтобы не испортить статистику или сэкономить бюджет. Я этого не сделаю, никогда!..

Я почти кричал. Меня колотило, руки дрожали крупной дрожью. Интересно, как скоро к доктору прибудет подкрепление – санитар или охранник, если в больнице сейчас есть свободные.

– Я ее не предам, слышите?!!

Доктор начал пятиться к двери. Я поискал глазами тревожную кнопку, но ее нигде не было. Кажется, на этот раз мне повезло…

– В общем подумайте как следует, профессор. – Доктор Сингх засунул средний и указательный пальцы в кармашек рубашки, которая была такой же свежей и безупречно отглаженной, как и в тот день, когда я увидел его впервые. Из кармашка появился на свет небольшой картонный прямоугольник – визитная карточка. Доктор Сингх положил ее на сиденье стоящего у двери стула.