нисколько не сомневался, что его просьба будет удовлетворена (там наверняка уже и Главный подключился), ведь поимка Фролова, можно сказать, на его счету, и присутствовать на допросе он имеет полное право. Однако Скворцов до сих пор молчал. Отвлечься от навязчивых мыслей помогала работа и нескончаемые расспросы коллег, которые под конец все-таки немного достали. Так в привычной суете с перерывами на кофе и треп незаметно пролетела первая половина дня. И вот наконец телефон отозвался обнадеживающей вибрацией. Максим мгновенно поднял трубку, забыв при этом даже взглянуть на экран.

— Привет, — сказала Марина.

— Привет, — несмотря на то что Максим ожидал совершенно другого звонка, он все равно был рад ее слышать.

— Макс, я хотела поблагодарить тебя за то, что ты нам так помог. Не знаю, сколько бы еще длился этот ад, если бы не ты. Блин, просто спасибо, я никогда этого не забуду…

Дальше послышались всхлипы, поэтому Максим взял инициативу на себя:

— Так, ну только не слезы. Все же ведь уже закончилось. Как там Рома?

— Нормально, — ее голос выдавал тяжелую грусть, — если можно говорить так после всего, через что он прошел. Предложила ему первое время пожить у меня — он согласился, сейчас только и делает, что ест и отсыпается. Я хотела, — слегка замялась она, — хотела спросить у тебя, знаешь ли ты, созналась ли эта сволочь в убийстве.

— Насколько мне известно, нет. Сегодня должен состояться официальный допрос, возможно, его показания изменятся. Если же этого не случится, причастность Фролова к убийству будет доказывать уже следствие. Не волнуйся. Учитывая ситуацию да и в целом обстоятельства этого дела, я уверен, что у него нет ни единого шанса выйти сухим из воды.

— Как бы я хотела, чтобы он сдох! — гневом было пропитано каждое слово Марины. — За то, что он сделал с ней, с Ромой, со всеми нами. Я хочу, чтобы он страдал, мучился, хочу причинить ему боль, просто ненавижу, ненавижу, ненавижу… — гнев снова сменился слезами, но Марина продолжила. — Мы ведь были там во вторник, в ее квартире, впервые с момента убийства, — рыдала она. — Я попросила Матема пойти со мной: одна бы я ни за что не справилась, просто не смогла бы пробыть там ни минуты. Клянусь, я чувствовала, будто Матильда все еще здесь, совсем рядом. Даже казалось, что она вот-вот выбежит нам навстречу, бросится Матему на шею, обнимет меня. Макс, с этим невозможно смириться! Я не знаю, сколько должно пройти времени, чтобы я говорила обо всем спокойно, без этой горечи и невыносимой тоски…

— Ты ничего не можешь исправить, в случившемся нет твоей вины, — поддержал ее Максим.

— Спасибо, Макс, спасибо! Я знаю, ты абсолютно прав: ничего уже не изменишь. Главное, что Ромка теперь в безопасности. И все благодаря тебе. Ты наш спаситель! А Рома… В общем, он-то и попросил меня позвонить. Ему не терпится познакомиться с тобой лично, поблагодарить, ну, ты понимаешь, за все. Вот я и подумала, что мы все могли бы встретиться сегодня вечером, я уже и столик забронировала в «Парусах» на восемь. Надеюсь, ты не откажешь. И Матем тоже присоединится к нам. Пожалуйста, Макс, соглашайся, для нас это очень-очень важно.

— Конечно, о чем разговор. Я с радостью приду.

— Здорово, — Марина слегка повеселела. — Расчет за твои услуги… Короче, деньги я привезу с собой.

Тут Максим понял, что ему пытается дозвониться кто-то еще.

— Договорились, Марин. У меня вторая линия, скорее всего, по работе, поэтому отключаюсь. Буду в восемь в «Парусах».

— Конечно, целую. Пока.

Этим вторым человеком оказался следователь Скворцов, который сообщил, что получил согласие сверху, и Максим без опозданий должен быть у него в половине третьего. Ну неужели! Впереди самое интересное — рассказ убийцы.

Однако сначала требовалось уладить еще кое-что, а именно поставить в известность Главного. Тот провожал Максима в отдел так же, как девушка провожает своего парня или мужа служить: со слезами на глазах, гордостью в голосе и неизмеримым желанием, чтобы он поскорее вернулся. «Ежедневный протокол» станет первым информационным изданием, которое получит в руки показания убийцы Матильды Егоровой. Это абсолютная победа! Думая о рейтингах и статистике посещения сайта после публикации признаний Фролова, у Главного от приступа эйфории начинала кружиться голова. А Максиму, к счастью, уже пора было делать отсюда ноги.

Минута в минуту он открыл дверь кабинета следователя, в котором кроме Скворцова находилось еще несколько человек. Поздоровавшись с ним и его подчиненными, имена и должности которых можно опустить, Максим заполнил соответствующую форму, поставил свою подпись и прослушал краткий инструктаж на тему того, как требуется вести себя представителю средств массовой информации во время допроса подозреваемого. Когда же все формальности были улажены, в сопровождении людей в форме Максим направился в комнату этажом выше, где все уже и так было готово, чтобы начинать.

Та самая допросная, которую он видел на записи с Ромой Егоровым, на деле оказалась гораздо шире и светлей. Максим занял место в самом дальнем углу, чтобы не мозолить глаза и не мешать участникам процедуры, в этот самый момент конвоир ввел задержанного Артура Фролова. Зрелище оказалось так себе.

Если сравнить вчерашнего фитнес-тренера и блогера с человеком, который прямо сейчас сидел напротив, то никто бы не смог догадаться, что это одно и то же лицо. Самодовольство, напыщенность, улыбка, полная сверкающих белых зубов, куда-то исчезли. Глаза Романа Егорова на записи казались безумными, а вот глаза Артура Фролова выражали испуг и глубочайшую степень стыда. Однако раскаяния в них не было заметно. Общая отечность выдавала недавнюю истерику, руки нервно потирали запястья, сам Артур Фролов то ли от холода, то ли от стресса скрипел зубами. Максиму вдруг показалось, что даже худой и бледный Рома Егоров держался перед камерой более уверенно, мужественно, что ли. Подумать только, как позорное разоблачение изменило внешность законченного эгоиста. Или это все-таки была вина?

Уточнив ФИО, дату рождения и адрес, следователь приступил к непосредственному допросу Фролова:

— Артур Игоревич, расскажите, пожалуйста, в подробностях о событиях вечера двадцать третьего июля. Нас интересуют события после шестнадцати часов дня.

— Да, я все вам скажу. Около четырех я приехал к Матильде. Она…

— Артур Игоревич, уточните, с какой целью вы приехали к гражданке Егоровой.

— Да, сейчас-сейчас. С Матильдой мы расстались восемь месяцев назад, — голос Фролова дрожал, становился то высоким, то низким, — но моей вины в этом не было. Матильда сама виновата! Мы крупно поссорились тогда, у всех на глазах она начала бросаться в меня тем, что под руку попадалось. Чуть не пришибла, еще и опозорила. Должен же я был ее как-то проучить! Вот и