обитателей преисподней. Когда-то наши мамаши согрешили с очень непростыми ребятами. Никто не в курсе, почему там, — он указал пальцем вниз, намекая на ад, — решили сеять свое семя среди смертных. Лишь им самим известно, с какой целью появились мы.

Оказывается, знала я ничтожно мало. Хотя, ничего удивительного. Знание, что преподнес мне Элрой, казалось мне нереальным. Вера в Бога, рай и ад теперь давалась людям по умолчанию. Если ты родился на земле католиков, то будь добр ходи в церковь по воскресеньям, слушай мессы и возноси молитвы. Все отличное от этого уже считается странным, так же и с другими религиями. Нас с детства заставляют верить в то, что есть какие-то высшие силы, способные вершить судьбы народов.

К счастью или к сожалению, я не была добрым католиком. Семья, где я родилась, оказалась достаточно верующей лишь для посещения воскресных служб. И только. Вера — штука эластичная. Мы подстраиваем её под наш образ жизни, можем бесконечно гнуть и оправдываться перед собой. Большинство так и делает. Но сказать «Я не верю в мифического дядьку на небе, которому есть дело до простых людей — я верю в науку!» — другое дело. Говоря так, ты имеешь смелость отвергнуть веру большинства, и это может быть опасно. Я никогда не говорила подобной фразы. Боюсь, я вообще никогда не задумывалась о вере, Боге и Высших силах.

Дети демонов? Да ну нафиг! Я готова верить хоть в зубную фею, хоть в доброго Санту, но это выше моего понимания. Неужели в мире есть вещи более сложные, нежели разномастные обитатели ночи?

Элрой заметил мое смятение и довольно заулыбался.

— Ах, он даже своей дражайшей подчиненной не стал рассказывать о самой ходовой версии появления вампиров? — Джеймс, хоть и делал вид, что его очень забавит моя неосведомленность, пристально изучал каждую мелькнувшую эмоцию на моем лице. А их было много, учитывая то, как я была ошеломлена его коротким рассказом, напрочь забыв о такой полезной вещи, как «маска непроницаемости».

— Но… но как вы оказались в одной семье? — С замиранием сердца спросила я.

— История длинная и у меня нет желания ее рассказывать. Скажу только одно, наши мамаши были еще теми шлюхами. Его мать поплатилась за свой грех, а моя, умная стерва, молчала до самого гроба. Мы были уверены, что парень сгинул на болотах, куда его загнали, но нет. Ублюдок вернулся через десять лет, устроил бунт, лишил «отца» и наследства! Нас с братьями чуть не четвертовали тупоголовые, разгоряченные холопы, на счастье настал мой день. — Он уже не обращал на меня никакого внимания, пребывая сознанием где-то там, в далеком прошлом. — Неделю мучился лихорадкой, а потом очнулся и почувствовал это — силу, разливающуюся по венам. Жаль, когда я понял всё свое могущество и обратил братьев, след Йоана уже простыл на долгие века…

Элрой глубоко вздохнул и затуманенным взглядом, в котором до сих пор отражались тени прошлого, посмотрел на меня.

Мой мозг в тот момент пытался переварить всю ту информацию, что вывалил Джеймс. Я многое узнала, но это все было пустым и ничего не значащим знанием. И о Йоане я ровным счетом так ничего и не узнала.

Что за особый день, когда изначально смертные меняются без всяких укусов и переливаний? Почему это происходило, и откуда организм знал, когда стоит начинать изменяться?

Опять вопросы.

— Все равно глупо использовать меня как наживку, — я покачала головой в глубокой задумчивости.

Неужели этот вампир так наивен?

— Плевать. — Он неожиданно пожал плечами, мгновенно став спокойным как удав. — В любом случае, он получит подарок. Сольем всю твою сладкую кровь и отправим ему. Осталось решить, как это сделать. Ты — обычный человек, и придется действовать очень быстро. Ты ведь у нас знаток, так? С вампирской кровью проще работать — в свободном состоянии она не теряет своих свойств дней шесть, если не ошибаюсь. Твоей же надо меньше суток, чтобы растерять весь вкус, цвет и ценную память. Как думаешь, термосы подойдут?

Я ахнула. Никому, кроме Йоана и того толстого мексиканца, не были известны все подробности, моего маленького бизнеса. По крайней мере, я так думала.

— От куда…?

— Я давно за тобой приглядываю и диву даюсь, с каким хладнокровием ты это делаешь. Признаться не думал, что ты так просто попадешься на мой крючок, там в Канаде. Но ты с таким удовольствием заглотила наживку и даже не поперхнулась!

Невероятно! Клыкастые кровососы обложили все стороны моей жизни и управляли ими.

От осознания этого у меня закружилась голова, словно от недостатка воздуха. Тяжело понимать, что ты умудрился попасть в чьи-то ловко расставленные сети. Никогда не стоит терять бдительность. Как это случилось с тем парнем и с Флинном. Оба раза мне начинало казаться, что они слишком идеальны для меня, пусть и на мгновение. Идеальная жертва по имени Джейк (я помнила имена всех, кого отправила в бездну к дьяволу), прекрасный и чуткий Флинн Доуэлл… боже, какая я идиотка!

Элрой хотел было сказать еще что-то, но его прервал оглушительный гул, заставивший стены дрожать. Звук отражался от стен, вибрируя, меняя окраску и превращаясь в нечто чудовищное. Настолько зловещее, что мои поджилки серьезно затряслись.

Вампир передо мной кровожадно оскалился и издал глубокое грудное рычание, неуловимо меняясь, превращаясь в то существо, коим обликом наделяли носферату в старых фильмах.

— Йоан! Он здесь! — Пронеслось у меня в голове.

Вновь стены содрогнулись от нахлынувшей волны странного звука. С потолка прямо на наши головы устремилась известка вперемешку с какой-то пылью. Отвратительно резкий запах ворвался в помещение, где мы находились. Так пахнут тухлые яйца и, насколько я знала, сера.

Элрой недобро засмеялся.

И тут я услышала пронзительный женский крик. Он стих, даже не успев набрать силу. Затем вновь кто-то закричал, этому крику вторил еще чей-то голос хрипло сорвавшийся на высокой ноте. Через полминуты я закрыла уши ладонями и с ужасом смотрела на скрытый во тьме провал дверного проема. Одновременно взорвалось несколько десятков человеческих воплей. Они визжали так, будто горели заживо. Никогда я еще не слышала столько боли, на секунду мне даже показалось, что мои барабанные перепонки лопнули от страшного, все нарастающего рева.

Из глаз брызнули слезы, и я зажмурилась. Казалось, это длиться целую вечность.

Вдруг резко все голоса стихли, и я удивленно распахнула глаза, не понимая, правда это или галлюцинация. А может, я все-таки оглохла? Рыжего первородного уже не было рядом.

Секунды сливались в минуты, долгие и томительные. Повисшая тишина, давящая