– Я не представление в парке, чтобы на меня все пялились, и не называй меня любимчиком светской публики!

Фэллон взглянул на Хардеуэя, который стоял рядом с ним, подавленно улыбаясь. Его надо было поддразнить, чтобы вызвать ответную реакцию, выпускающую пар.

– Вы оба сегодня часть этого представления. Разве это не чудесная возможность?

– Заткнись, пока я тебя не ударил, Сент-Джеймс!

Хардеуэй тут же пожалел о своих словах и, повернувшись, уставился на Фэллона:

– В последнее время ты что-то стал слишком болтливым. Это странно. Мне это нравится, но это странно.

Фэллон не ответил. Но так и есть, за последние несколько недель он наговорил слов больше, чем за весь год. В течение этого периода появилось только одно изменение, на которое он мог возложить вину за такую странность, – леди Изабель Фэрлин.

Образ этой девушки, с ее невероятно веселым нравом, каким-то образом пробрался во все его существо, и ситуация становилась все хуже с каждым днем, когда он видел ее. Он и сам обнаружил, что разговаривает чаще, чем раньше. Хуже всего то, что он не говорил ничего важного; его слова были едва ли не досужей болтовней. Он внутренне передернулся и принял соответствующую ситуации позу перед присутствующими, пробегая глазами по толпе.

Где же леди Изабель? Он еще не видел ее. Должно быть, она составила компанию своей сестре. Или, возможно, была слишком расстроена свадьбой, чтобы сидеть и ждать, пока начнется торжество. Начало затягивалось.

Фэллон сопротивлялся желанию вытащить карманные часы и проверить время, зная, как много глаз направлено на него, пока он ждет у алтаря. Он не привык находиться перед толпой людей, предпочитая править из тени, где он всегда мог проверить время, когда того захочет.

Его блуждающий взгляд упал на Эша Клобейна и его молодую супругу Эванджелину, тихо беседующих друг с другом. Клобейн не рвался заключить брак, а уж тем более с дочерью своего заклятого врага, пока это все-таки не произошло. Все вокруг постепенно менялось, но счастье, которое Фэллон прочитал на лице Клобейна, успокоило его.

– Где моя невеста? – прошипел Хардеуэй, возвращая внимание Фэллона к происходящему. – Она уже должна быть здесь.

Как и ее сестра, кстати. Но Изабель нигде не было видно. Гул толпы становился все громче, собравшиеся начинали терять терпение. Наконец Виктория появилась в дверном проеме церкви, с балкона над их головами заиграла музыка, и гомон толпы затих. Глаза девушки метнулись по помещению, окидывая взглядом толпу.

Изабель… Значит, она не с сестрой. Да где же она? Пробегая глазами по лицам собравшихся в церкви, Фэллон обнаружил, что не только он один заметил отсутствие Изабель. Ее имя произносили бессловесным шепотом довольно много людей, а иные вытягивали шеи, разыскивая ее. Что-то было не так. Изабель хорошо знала правила высшего общества, чтобы понимать, что не может воздержаться от этого события. Она знает, какова реальность ожиданий общества – все будут это обсуждать. Видимо, она была более расстроенна и безутешна из-за сегодняшнего дня, чем он себе представлял. Ее необходимо найти!

Но вдруг его мысли прервало чье-то оханье. Виктория остановилась на полпути к алтарю. На мгновение она замерла на месте и быстро окинула взглядом всю церковь, а затем ее настороженный взгляд остановился на лице Хардеуэя.

– Что… – выдохнул Хардеуэй и застыл в напряжении, будто приготовился к драке в темном переулке.

Леди Виктория выглядела так, будто готовилась к тому же. Она приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать, а в следующую секунду подняла подол платья, повернулась и бросилась бежать.

Фэллон повернулся, чтобы спросить Хардеуэя, что между ними произошло, но его друг уже бежал за своей будущей женой.

– Виктория! – проревел он и исчез в задней части здания.

Фэллон непонимающе моргнул. Уж это точно отвлечет внимание общества от недавнего пожара.

Он не рекомендовал бы устраивать все именно так, но теперь, когда это произошло… это был не самый плохой результат. Все наверняка будут обсуждать случившееся за чаем очень, очень долго – он может быть доволен. Но все, о чем он мог думать, – это неразгаданная загадка сегодняшнего дня.

Где Изабель?

* * *

Входная дверь музея издала громкий грохот, когда Фэллон потянул за ручку. Закрыто. Музей откроется только через час. Но Изабель должна быть здесь. Он снова отогнал мысль о том, что она с Грейплингом, а значит, в опасности. Просто Изабель сейчас горюет по поводу свадьбы сестры: никакой игры, пешек, главное – Изабель. Он сделал глубокий вдох. Если ее нет в музее, то куда она могла пойти? Все знакомые и члены семьи, которых она могла бы навестить, присутствовали на несостоявшейся свадьбе. Сделав шаг в сторону, он поднял руку, чтобы прикрыть глаза от солнца, и заглянул в окно, не желая уходить ни с чем.

Ему бросился в глаза мелькнувший силуэт. Возможно, Изабель все-таки здесь?

Он развернулся и спустился по ступенькам, ища запасную дверь сбоку здания. Завернув за угол огромного каменного строения, он двинулся вперед по более узкому переулку к двери, через которую, должно быть, вошла Изабель, если она на самом деле здесь. Через мгновение он распахнул ее и поспешил по служебной лестнице, ведущей в залы наверху. Этот вход предназначался для служебного пользования библиотекарей, работающих в здании, но это не помешало Фэллону, ему не привыкать пользоваться тайными ходами в служебных помещениях.

Через несколько секунд он добрался до верхнего этажа, где Изабель однажды провела для него экскурсию. Он наверняка найдет ее здесь рассматривающей картины, потерявшей надежду из-за утраченной любви. Или она действительно переключилась на Грейплинга – в точности как запланировал этот человек? Возможно, он предложил ей утешение, рассказав о том, что предмет ее настоящей любви по-прежнему оставался свободным холостяком. Если он рассказал ей о неудавшейся свадьбе, могла ли она побежать к Брайсу? Какая-то эгоистичная часть существа Фэллона пожелала, чтобы информация о сорванной свадьбе продержалась подольше. Тогда он смог бы побыть с Изабель – хотя бы полдня.

Фэллон построил империю на тайнах и недомолвках, но он знал, что должен сказать ей правду о неудавшейся свадьбе сестры. Отдавая себе отчет, конечно же, что она ждет от него лишь дружбы, и в его жизни нет места для чего-то большего, чем дружба с ней. Это факт, реальность, и не важно, насколько он хотел, чтобы все было по-другому.

Его шаги в тяжелых ботинках заглушал толстый ковер, которым был устлан пол в комнате, ведущей в главную галерею. Было довольно жутко ходить по залам музея, когда здание было таким тихим: пока он пробирался к галерее, где была выставлена коллекция семьи Изабель, за ним наблюдало множество нарисованных глаз. Это было странно, хотя… Он заметил движение в окне, но внутри все было тихо. Не было слышно ни легких шагов, указывающих на то, что Изабель передвигается по комнате, ни звуков ее разговора со служанкой – только тишина.