и теперь была не готова встретиться с человеком его внешне напоминавшем. До боли захотелось закрыть глаза и оказаться в объятиях любимого, где ей было по-настоящему спокойно и хорошо, где чувствовалась сила, ограждающая от черствого безразличного мира.

— Зачем ты вернулась, Ева? — сдавленно проговорил Адам, делая шаг навстречу застывшей в растерянности девушки. Ева непроизвольно резко попятилась назад. Широко раскрытые огромные синие глаза с испугом скользили по мужскому лицу, а руки нервозно не находили себе мета. — Дарена здесь нет! — как-то резко вырвалось, еще больше пугая бывшую подругу его сына. — Ты ведь за местью приехала? Память вернулась? Так?! — грозно взревел, болезненно морщась. Каждое слово словно ножом по коже. Каждое слово и тело крупно вздрагивает. Он так сильно ее пугает! Что бы случилось, если вышел бы не Адам Тилл, а… Тварь, испоганившая ее? Осквернившая ее детское тельце! Смогла бы она совершить задуманное? Вскинула гордо голову, побеждая трусливую сущность, глубоко засевшую в душе.

— Нет! — твердо, но в тоже время непреклонно. — Я не ищу твоего сына.

Адам Тилл стал белее бумаги, схватившись за сердце. В таких же темных как у сына глазах мелькнула искра сомнения. Лицо чуть смягчилось:

— Тогда кого ты ищешь? — в его голосе отчетливо слышалась надежда. — Ева, мой сын не виновен? — чуть покачнулся, но тут же взял себя в руки. — Не молчи… пожалуйста.

— Нет, — глаза защипало от нахлынувших слез. — Дарен был ни причем, — на ватных ногах еле доплелась до крыльца дома, где пришлось прожить два чертовых года, и рухнула на прогнившие ступеньки. Адреналин резко прекратил свое действие сменившись апатией. Длинный путь закончился ничем… Долбанным провалом!

Адам Тилл, засунув руки в карманы медленно приблизился, внимательно рассматривая хрупкую съежившуюся фигурку. Порыв ветра бросил в лицо девушки темную прядь волос, но она даже не заметила этого, погрузившись в раздумья:

— Тогда кто? — прерывисто дыша задал мучивший вопрос. Двенадцать лет его душа была не на месте, считая, что он вырастил выродка. — Почему ты указала на него? — обессиленно плюхнулся рядом.

Крупная слеза прочертила дорожку по шелковой щеке. Вторая последовала следом. Ева закрыла лицо руками, плечи задрожали от еле сдерживаемых рыданий. Адам терпеливо ждал. Наконец всхлипы затихли. Размазывая тыльной стороной руки слезы, девушка выпрямилась:

— Никто не понял… — сдавленно повторила слова, сказанные несколько дней назад Дарену. Резко повернула заплаканное лицо к Адаму и твердым голосом:

— Я указывала не на твоего сына. Я указывала на человека, стоявшего за его спиной. Он хотел заставить меня очернить имя Дарена, угрожая убить мою мать, — украдкой бросила затравленный взгляд. Отчего-то Дарену выкладывать правду было намного легче. — Когда ты пообещал покарать… — голос предательски оборвался, подбирая определение человеку, сломавшему ее жизнь. — Виновника. Я доверилась тебе! — резко вскочила. — Несмотря на переживания за мать, я поверила, что ты не отпустишь эту… эту… тварь! — бурно дышала от негодования из-за роковой ошибки. — У меня не было сил говорить! Я показала на него, но вы все решили, что это Дарен! — кричала, срывая голос, тем самым сбрасывая с себя многолетнее оцепенение со страхом. — И пока вы избивали невиновного, самого дорогого для меня человека, эта тварь, воспользовавшись тем, что на него никто не обращает внимания, попытался меня убить, перерезав мои вены! — рваными резкими движениями засучила рукава, обнажая застарелые шрамы. Возможно, если бы не промозглая осень, загнавшая соседей по домам, то на ее крик собралась толпа зевак. Атак на улице оставались лишь двое. Усталый, раздавленный виной бывший вояка и хрупкая, но воинственно настроенная девушка.

— Твою ж мать! — простонал мужчина, сжимая голову руками. В ту роковую ночь он, человек повидавший смерть с отчаянием и бесконечные ужасы войны, настолько был шокирован произошедшим, что не смог настоять на выяснении истинной правды. Казалось все слишком очевидным! Его сын бегал за Евой словно телок на привязи. Все знали, Дарен по уши влюблен в свою подругу, поэтому легко поверили в то, что он мог над ней надругаться, получив отказ. — Скажи Ева, — устремил цепкий взгляд почерневших глаз. — Это Эдвард Лоу?

26

Девушка всем телом вздрогнула словно от удара. Щеки запылали из-за нахлынувшей лавины ненависти. Эдвард Лоу… Зажмурилась до мурашек в глазах. Руки сами по себе сжались в кулаки. ЭДВАРД ЛОУ! Столько невыносимой боли в двух словах. Человек, который два года уничтожал родную для нее женщину. Человек, который превратил два года ее жизни в ад. Человек, который чуть не убил ее в ту роковую ночь. Человек, из-за которого она потеряла Дарена и память на двенадцать лет.

— Да, — со злостью выплюнула из себя. С души как камень упал. Наконец произнесено в слух имя выродка, испоганившего жизни нескольких людей.

Адам от бессилия вновь сжал голову ладонями:

— Я так виноват перед сыном, — простонал чуть раскачиваясь. — Не смог уберечь, хотя обещал его матери заботится о нем.

Ева присела перед несчастным мужчиной на корточки. Протянула в порыве руку, желая приободрить, но не смогла до него дотронуться. Так рука и повисла в воздухе:

— Мы все перед ним виноваты, но главный виновник где-то ходит по земле, как ни в чем не бывало, не понеся справедливого наказания, — вкрадчиво зашептала. В глазах зажегся безумный огонек. В Адаме Ева могла обрести так необходимого сподвижника, хотя и понимала, что не позволит бывшему вояке ступить на самоуничтожающий путь. Ради Дарена не позволит. У любимого должен остаться родной человек, который поддержит после ее ухода. Они смогут примириться. Должны попытаться. Ведь смог же Дарен переступить через себя и возродить Еву из пепла.

— Где они? — облизав пересохшие губы, просипела, устремив огромные синие глаза в которых плескалось нечто жуткое, обещающее принести много боли со страданием.

— Не знаю, — пожал широкими плечами отец Дарена. — Много лет назад одна маленькая девочка была искалечена моим сыном и попала в больницу, — сдавленно начал свое повествование мужчина. — Ее успели спасти, но она потеряла память, — сжал переносицу пальцами, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. — Твоя мать Сара исчезла через пару дней после трагедии, ее сожитель уехал следом, — резко отнял пальцы от лица. Ева напряженно замерла, кусая в кровь губы.

«Это тупик!» — крутилось в голове, вышибая почву из-под ног.

«Гребанный тупик!»

На что она надеялась, несясь сломя голову? Что Эдвард, сидя у себя в кухне и попивая чай, будет ждать ее? Конечно, он попытался замести следы, отчалив куда подальше! Тем более никто его не заподозрил. Евина память так удачно сыграла на руку выродку. К сожалению, все сложилось именно так, как он того хотел.

«Получилось даже