Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я потом Кирюху спрашивал, что случилось-то с тобой тогда? А он мне и отвечал: «Третий бокал был лишний». Вот как. Оно и понятно, что лишний.
Светлана Перелыгина. День аиста
В коридоре на столе стоит приемник, детский голос на мотив «ландыши, ландыши» поет: «Маугли, Маугли». Рядом с приемником лежит лист, на котором в столбик записано несколько фамилий с телефонами.
Заходим в группу с табличкой «Морячки» на двери.
– Да это у нас «День аиста» сегодня, – объясняет воспитательница.
– У вас какие-то мероприятия запланированы?
– Да какие там мероприятия. Это государственное. Они думают, кто-то их, – показывает на Юру с Рустамом, – возьмет. Вы потом тоже запишитесь, ладно? А то у нас тут инспекция сегодня.
Таня помогает воспитательнице одевать Юру. Мы с Ирой снаряжаем Рустама:
– Рустамчик, какая куртка у тебя красивая, ты прям как барин!
Рустам улыбается. Он знает, что его одевают на прогулку, и очень рад.
Юра, которого я с прошлого раза запомнила задумчивым и меланхоличным, сегодня тоже улыбается и вроде даже что-то напевает. Не зря сегодня, вопреки всем прогнозам, так радостно светит солнце.
Дверь в группу открывается. Входит девушка-администратор, с ней еще одна девушка, совсем молоденькая, в милицейской форме.
– Вот, тут на прогулку собираются. Всем здравствуйте! Вы проходите, – пропускает вперед девушку в форме. Та входит, пару раз быстро дергает носом. Ну да, кому-то только что пригодился памперс, бывает.
– Пойдемте дальше, в группу, я вам все покажу.
Воспитательница заговорщически шепчет: «Вот правильно говорят, хочешь изуродовать женщину – надень на нее форму». Мы улыбаемся, на нас нет формы.
– Света, ты тогда возьмешь Юру?
– Конечно!
Выдвигаемся: я с Юрой, Ира с Рустамом. Таня остается ждать Вику, которая вот-вот должна вернуться с процедуры.
Сегодня гуляем по территории, в парк решили не ходить. Юра все норовит засунуть руку в шерстяной малиновой варежке в рот. Сажусь перед ним на корточки, хлопаю в ладоши, шевелю пальцами, изображаю ладушки, в общем, всячески стараюсь отвлечь от такой соблазнительной и уже мокрой варежки. Он наблюдает с интересом. У Юры очень красивые глаза: большущие, голубые, а ресницам любая девчонка позавидует. Но мы тут не для того, чтобы на месте топтаться, мы гуляем. Толкаю перед собой коляску, а сама слежу за руками в варежках, чтобы вовремя перехватить на подлете ко рту.
Нарезаем круги, обходя здание, щуримся от солнца, раскланиваемся с другими гуляющими. Вот Рустам – рад прогулке и от восторга чуть не выпрыгивает из своей коляски, Ира то и дело успокоительно поглаживает его по плечу. Вот Андрюша (он из другой группы) – хмурится и, стоит сопровождающей его Юле чуть притормозить, громко и возмущенно кричит, требуя скорее катиться дальше. Смешливая Вика хохочет и над Рустамом, и над Андрюшей, и над нами с Юрой, наверное, тоже.
Убаюканный круговым движением, Юра сидит очень спокойно, руки на коленях. Тут левая рука начинает медленно подниматься. Останавливаю коляску, наклоняюсь. Косит на меня голубым глазом, хитро улыбается и быстро засовывает варежку в рот.
– Ну, Юра! Ну, зачем ты так? Разве она вкусная? Ты что, голодный? Каши мало ел? Скоро же обед!
Однако же обед действительно скоро, надо возвращаться.
По коридорам уже гуляют запахи еды. Кажется, сегодня запеканка. По дороге в группу опять сталкиваемся с девушкой в форме. Она выглядит немного растерянно.
– Юра, ты хорошо себя вел? – встречает нас воспитательница.
– Очень хорошо, – снимаю с худеньких ножек ботинки, потом шапку и куртку.
Воспитательница увозит Юру в группу. Я машу им в след: пока, Юра.
– А где его шкафчик?
– А вон там, – выпутывая Рустама из шарфа, Ира показывает на ряд маленьких разноцветных шкафчиков у стены. У меня в детском саду тоже такие были.
Беру Юрины вещи и несу в шкафчик. На желтой дверке с нарисованным зайчиком написано: «Костюченков Юрий. 16 лет».
Сергей Седов. Спиннер
«Трррррр»… Между большим и указательным пальцами крутится вертушка на подшипнике. Отлитая из ядовито-зеленого пластика, когда она замирает, на ее концах становятся видны три кругляша в виде футбольных мячей. Бессмысленная, бесполезная вещь. Но это очевидно только сейчас, а пару лет назад спиннерами болели не только дети. Взрослые мужики заказывали из Китая коллекционные модели: с подсветкой, с утяжелителями в виде шлемов Дарта Вейдера. Помню, начальник охраны, дагестанец Рустам, двухметровый бородатый дядька, где-то раздобыл спиннер с позолотой и, довольный собой, целыми днями крутил его в пальцах.
Два года назад наша с Жанной двухнедельная связь, вывернувшая мой мир наизнанку, трещала, как гнилая тряпка. Нам стало скучно друг с другом. Но как? Как вообще может быть скучно хоть с кем? Каждый человек – темный колодец неизмеримой глубины, дом тысячи комнат, но если ты не ныряешь в свой колодец и боишься дверей, то что ты сможешь показать другому?
Пятнадцатое августа могло стать последним днем нашей пары. Снимая ботинки в ее прихожей, я спрашивал себя – зачем я здесь? В глазах Жанны плескалось недоумение. Она сделала движение, словно хотела пожать плечами, но удержалась, повернулась спиной и ушла в кухню, где голосил телевизор.
Жанна скучала, глядя в экран. Зефир, что я принес, оказался безвкусным. Я грыз крекер и подбирал слова.
– Знаешь, – выдохнул я, отодвигая чашку, – я пойду. Нет смысла…
Меня прервали. В кухню влетел хмурый мальчик с джойстиком от игровой приставки в руках.
– Виталик, – вскинулась она, – я же просила тебя быть в комнате, когда у меня гости. У тебя есть приставка, ну и играй.
– Мам, кнопки залипают, – он поднес джойстик к ее лицу. – Видишь? Я прыгать не могу и приседать.
– И чем я теперь могу помочь? – она развела руками. – Надо аккуратнее обращаться с вещами.
«Мам». Получается, она прятала от меня сына. Боялась, что сбегу?
– Можно посмотреть, – я протянул руку. – Это от триста шестидесятого икс-бокса? Я починю.
Остаток вечера я просидел в комнате Виталика, в окружении постеров с незнакомыми мне персонажами аниме. Дважды разобрал и собрал джойстик и починил-таки. Следующие два часа мы провели, выясняя, чей ниндзя первым добежит до конца уровня. Жанна несколько раз заглядывала к нам, слушала наш хохот и снова
