Пётр ещё на работе, он никак не помешает Анаиде поговорить с ней.

– Алло, – услышала она на том конце провода женский голос.

Спазм сковал ей горло.

– Алло, алло, – повторил женский голос, потом Анаида услышала короткие гудки. Она перевела дух, набрала номер снова. Теперь уже на той стороне провода воцарилось молчание.

Анаида хриплым прерывающимся голосом проговорила:

– Меня зовут Анаида, я бывшая жена Петра.

– Я знаю, – услышала она в ответ.

– Петя два дня был у меня, и мы с ним спали в одной постели, и он любит меня по-прежнему, – выпалила она.

Опять на той стороне молчание.

Анаида не могла понять, какое впечатление произвели её слова и что за этим последует; она продолжала:

– Вы мне, наверное, не верите, но я вам докажу, что я говорю правду. Вы, когда он сегодня придёт с работы, отогните стельку на его левом ботинке, там вы увидите мою фотографию. Я думаю, это может доказать то, что он вам изменяет.

Она надеялась, что её хитрость возымеет то действие, на которое она рассчитывала. Но иллюзорный лучик надежды быстро померк.

Потому что Анаида услышала:

– Послушайте, я как женщина вас понимаю, более того – не осуждаю и не сержусь на вас, но я не меньше вашего люблю Петра и всегда любила, со школьной скамьи, просто так сложилась жизнь. Я не догадывалась о его чувствах, а женская гордость не давала мне открыться ему самой, и я вышла замуж по молодости и глупости. Но мне грех жаловаться на судьбу – мой покойный муж был человек замечательный, любящий меня и детей и хорошо заботящийся о нас. А то, что эти дни Пётр провёл у вас, я знаю, он мне всё рассказал. Прощайте, Анаида, желаю вам найти своё счастье, мне же оставьте моё.

И Анаида услышала короткие телефонные гудки, уносящие в недосягаемую даль её надежду любить и быть любимой.

Теперь, осознав невозможность возврата человека, который составлял смысл её жизни, находясь в подавленном настроении, заставляя себя ходить на репетиции и вообще чем-либо интересоваться в жизни, она стала обладательницей жемчужины, которая играет немаловажную роль для героев нашего повествования. И вот как это случилось: по окончанию генерального прогона спектакля, в котором впервые ей была предложена далеко не первостепенная роль, к Анаиде подошёл Глеб Максимилианович и, заговорщически улыбнувшись, сказал:

– Анаидочка, а что вы так грустны, могу с вами поспорить, что смогу развеять ваше плохое настроение.

Анаида, державшаяся изо всех сил на людях, при первых тёплых нотках в его голосе залилась горючими слезами.

Глеб Максимилианович, испугавшись произведённого эффекта, поторопился увести её от посторонних глаз.

Задача, стоявшая перед ним, была довольно прозаической: всего лишь пополнить финансовый бюджет, даже не свой, а ненаглядной Виолетты, продав, по её просьбе, жемчужину.

После такого возбуждённого восприятия обычных слов вежливости, он даже не знал, как приступить к самому предмету обращения к этой, как оказалось, сжатой в эмоциональную пружину женщине.

Тем не менее, он достал свой видавший виды носовой платок и развернул его, сделав доступной взгляду чёрную жемчужину. Анаида, уже устыдившись своей внезапной реакции на мнимое участие, посмотрела на жемчужину, потом удивлённо-вопросительно на человека, держащего её на этой тряпке, имевшей далёкое сходство с носовым платком, и, будто вспомнив свои артистические задатки, смахнула слёзы и, улыбнувшись, спросила:

– А что это за прелесть вы демонстрируете мне, Глеб Максимилианович?

«Кремень, а не женщина», – промелькнуло у него в голове.

– Это жемчужина, – ещё более вкрадчивым голосом сказал он.

– Я вижу, но почему вы мне её показываете?

– Анаида Адольфовна, голубушка, только такая прима как вы достойны носить такую жемчужину, кроме того, эта жемчужина не простая – она приносит удачу её владельцу.

– Так почему же вы хотите расстаться с такой уникальной вещицей, которая даже приносит удачу?

– А мне, знаете ли, она уже принесла удачу. А теперь я очень, с вашего позволения, скажу прямо, поиздержался… Но, кроме вас, любезная Анаида Адольфовна, никому не могу её предложить, только вы можете соответствовать ей, только вы…

Достав пудреницу, Анаида, взглянула в зеркало, лёгким движением провела спонжиком, сдобренным матовой пудрой, по лицу и, копируя вкрадчивый голос своего собеседника, сказала:

– А почему бы и нет, мой друг?

Не зная цены вещи, будешь рад и тому, что за неё выручишь.

Тем более чётких указаний сквозь невнятное хмельное бормотание по этому поводу он не получил.

– Аллилуйя! Цель достигнута!

Спрятав деньги, Глеб Максимилианович побежал домой – с отчётом о проведённой сделке.

Анаида Адольфовна немного отвлеклась от мрачных мыслей, размышляя о том, на чём лучше будет смотреться жемчужина: на бархотке или на цепочке красного, а возможно – и белого золота…

Скорее, скорее в театр, скоро спектакль, а с меня, как помнится, никто обязанностей звукорежиссёра не снимал. Кровь из носа, а озвучку надо провести по всем правилам. По словам Глеба Максимилиановича, жемчужина у Анаиды Адольфовны – актрисы нашего театра, а она занята в сегодняшнем вечернем спектакле.

Дороги были свободны от каждодневных, надоевших, изнурительных автомобильных пробок, Василий гнал свой джип на хорошей скорости, и мы промчались по городу как по волшебно открывшемуся свободному пространству, или мои мысли были настолько отрешёнными в тот момент, что самого времени, проведённого в пути, я будто не за метил.

К счастью, актриса уже была в гримёрке и готовилась к спектаклю. Нам не надо было метаться по городу в поисках новой владелицы жемчужины. Вот она – так же, как это делала из спектакля в спектакль, – рисует себе лицо, надевает личину сходства с персонажем очередного представления. Сидя перед зеркалом, Анаида Адольфовна чертила себе стрелки на веках.

Было видно, она смущена нашим настойчивым желанием увидеть её немедленно.

– Что случилось? – отложив карандаш, с выражением досады на лице обратилась больше ко мне, чем к моим спутникам.

– Не пугайтесь, Анаида Адольфовна, у меня к вам только один вопрос, вернее два, но начнём с первого, – неожиданно для себя взволновавшись, начиная путаться в словах, указывая на жемчужину, лежащую на её туалетном столике рядом с париком, я спросил, – откуда у вас вот эта жемчужина?

– Ах, эта?! Не правда ли, она прекрасна?!

– Она бесподобна, но это – та жемчужина, что вы приобрели у Глеба Максимилиановича?

– Это жемчужина Лиа, – сказал Василий, исключая всякие сомнения на этот счёт.