«Ему определённо нельзя пить», – подумала Нонна.

Наконец глаза его затуманились, и её взгляд погрузился во взгляд властного зверя.

Её тело подалось Карену навстречу при первом призывном движении к ней.

Теперь вся процедура эротической сказки происходила настолько медленно, что при вчерашнем неудовлетворённом желании трепетной любви казалось, что это никогда не закончится. Нонна уже ничего не понимала, как воспринимать его действия, ведь при этом Карен не произнёс ни слова, а только молча двигал своим торсом с закрытыми глазами, что она даже успела вспомнить анекдот о том, как жена на брачном ложе смотрит безучастно вверх и думает: «А потолок-то побелить надо».

«Что-то я сделала не так, – думала Нонна, – если Карен расценил её поведение таким образом, что с ней можно вот так – без предварительных ласк, любовной прелюдии – совокупляться. Расценил её любовь к нему как простую готовность к таким прозаичным сексуальным утехам».

После таких мыслей предательские слёзы навернулись на глаза, и она, покинув поле сексуального разочарования, пошла «зализывать раны», вглядываясь в лица любимых людей из фотоальбома.

Так прошло около месяца. Поведение Карена в постели не менялось, а без предварительного алкогольного допинга он и не заходил к ней в комнату, прикрываясь разными причинами. Разочарование в ней росло, но было оно какое-то приглушённое. Нонна всё ещё чего-то ждала, на что-то надеялась, и теперь уже нашла утешительное объяснение для себя. Стараясь его оправдать, она с присущей ей наивностью думала, что он просто стесняется проявить свой бурный южный темперамент, боясь напугать её, или наоборот – природная скромность мешает ему быть самим собой. В этих догадках её бросало из крайности в крайность. Но, тем не менее, события набирали оборот.

Наступил женский праздник 8 Марта, спасибо за него Кларе Цеткин и Розе Люксембург.

Карен пришёл с огромным букетом чайных роз, Нонна сбилась со счёта, когда расставляла их в вазы. Карен взял её руку, она ощутила его вспотевшую ладонь.

«Что это он так волнуется», – пронеслось у неё в голове, и она молча ждала, что будет дальше.

– Нонна, – произнёс Карен, – я безумно счастлив оттого, что встретил тебя. Прошу, ничего не говори о своём возрасте. Это не имеет никакого значения, когда сердце мужчины целиком принадлежит одной женщине, когда только её он видит рядом с собой и не представляет себе жизни без неё…

Несмотря на то, что его поведение по ночам в постели с ней никак не вязалось с тем, что он сейчас говорил, Нонна хотела ему верить. Карен был очень красноречив, как-то, ей казалось, особенно убедителен, может, даже искренен:

«Чем чёрт не шутит?…»

Нонна не заставила себя долго уговаривать, и, когда он сказал: «Ты очень хорошая женщина, хозяйка, и я хочу всегда быть с тобой. Дорогая Нонна, будь моей женой», она покраснела, потом побледнела, но не смогла, ну не смогла ему отказать.

Нонна и не мечтала выйти замуж за Карена, но желание стать невестой было таким сладостным; наполнило её душу необыкновенным счастьем вернувшейся молодости… Свадьбу наметили справить через месяц, в домашней обстановке. Со стороны Нонны были только подружки её возраста и свидетельницей, конечно, подруга Катерина. А со стороны Карена, хоть он и жаловался на одиночество, приехало столько родственников, что столы пришлось выставлять в коридор. Нонна сняла со сберкнижки все свои сбережения и отдала их Карену, полагая, что он сам сможет лучше договориться о продуктах на рынке, где он работал, и обо всём другом.

Церемония бракосочетания прошла быстро и, несмотря на тщательные приготовления, немного скомкано, но Нонну это не огорчило, ведь она была с Кареном, а это самое главное. Никакие недоразумения этого дня она старалась попросту не замечать – и точка. Родственники Карена бурно общались между собой, не обращая на Нонну никакого внимания, как будто вовсе и не она была невестой, а кто-то другой. Она всё терпела и стойко сносила.

«Ничего, – думала Нонна, – пару дней можно потерпеть этих бесцеремонных людей, а потом всё пойдёт по-прежнему, нет – даже ещё лучше, чем было. Они с Кареном успеют насладиться своим счастьем и близостью друг друга».

Нонна не понимала, почему подруга Катя так грустна на её свадьбе, не радуется счастью вместе с ней, как это бывало прежде.

Прошёл второй день и третий, потом неделя и другая, а родственники Карена и не думали покидать её гостеприимный дом. Спали даже в ванной, на полу, где попало. Наконец, примерно через месяц, в квартире осталась лишь одна миловидная родственница по имени Майя. Карен сказал, что это его троюродная сестра, которая будет поступать в техникум. Он настаивал на том, чтобы она у них пожила, пока ей не дадут общежитие.

Нонна не хотела ничем омрачать своего «безоблачного» счастья и смирилась:

– Что ж, если ты так хочешь, – сказала она, – пусть поживёт, поможем девушке определиться в жизни.

Первое время после свадьбы ничего особенно не приносило ей огорчений. Казалось, переступив порог ЗАГСа, она надела огромные розовые очки, которые так преломляют действительность, что рассмотреть и понять, что же происходит в её жизни на самом деле, она не могла или не хотела. Нонна и Карен после свадьбы ещё ни разу не оставались наедине. И Нонна не замечала особого рвения со стороны Карена стать для неё настоящим мужем. Всегда рядом присутствовала его сестра Майя, которая была с Нонной неразговорчива и бросала на неё колючие взгляды исподлобья, от которых мурашки пробегали по коже. Ей становилось не по себе. «Но не навсегда же поселилась у них Майя, – успокаивала она себя. – Скоро она поступит в техникум, ей дадут место в общежитии, и вот тогда они с Кареном заживут по-человечески – как настоящие молодожёны, без посторонних глаз». Нонне всё же казалось странным, что Карен на словах уверяет её в своей страсти к ней, но не стремится на деле поскорее определить сестру куда-нибудь на отдельное местожительство. Потом она начинала обвинять себя в эгоизме, а о нём – думать как о заботливом брате для Майи.

Нонна, ради того чтобы всё время находиться рядом с Кареном, оставила работу в библиотеке, всё время проводила дома и совсем погрузилась в свои мысли и переживания о нём. Когда Карен уходил на работу, они с Майей оставались в квартире с глазу на глаз. Между ними стали происходить мелкие стычки. Нонну удивляло, что девушка бесцеремонно делает ей замечания в её собственном доме, переставляет мебель по-своему усмотрению, переключает программу по телевизору, когда Нонна смотрит свой любимый сериал, вообще ведёт себя как хозяйка, а не гостья.

Нонну всегда все в жизни любили. Ей везло на хороших людей. И она к своему преклонному возрасту не утратила детской наивности, не была злопамятна, хотя и не подставляла для удара другую щёку, но и не отвечала ударом на удар. Поэтому Нонна всячески избегала открытых конфликтов и ждала, что создавшаяся ситуация разрешится сама собой.

Весна вступила в свои права, стало тепло, и Нонна, во избежание ссор с родственницей Карена, очень много времени стала проводить на улице. К ней подсаживались соседки, и они судачили о том о сём. Свою личную жизнь Нонна старалась держать в секрете и, если её спрашивали о Карене, отмалчивалась или переводила разговор на другую тему.