Как только солдаты построились, две центурии пошли впереди фургонов и две – позади. Остальные легионеры растянулись вереницей рядом с телегами, готовые расчищать заносы или подпирать плечом колеса, чтобы сдвинуть тележки с места. Квинт ехал впереди колонны рядом со старшим центурионом когорты. Марк следовал за ними на некотором расстоянии, чтобы трибун его не видел. У него не было желания еще больше раздражать мужа Порции.

Часа два понадобилось на то, чтобы обоз достиг подъема, с которого утром они увидели виллу. Теперь пурга скрывала дорогу, и было невозможно различить какое-нибудь строение. Вода у берега озера замерзла, лед покрылся снегом, и только середина озера оставалась открытой.

Когда они приблизились к вилле, сквозь падающий снег стало заметно слабое свечение. Значит, дома еще горели. Чуть дальше Марк заметил темную махину мельницы у озера и деревянный частокол вокруг виллы. Острые колья четко виднелись на фоне огня.

– Надо остановиться здесь ненадолго, чтобы люди и мулы отдохнули, – посоветовал центурион. – Идти было трудно, они выбились из сил.

– Если мы сейчас остановимся, они не захотят продолжать путь, – вслух подумал Квинт. – Лучше идти дальше.

– Если так, господин, мы рискуем потерять по пути людей и животных. Кто отстанет, не выживет ночью без укрытия.

– Это их дело. У меня приказ привести обоз к главной колонне как можно быстрее.

Центурион разочарованно вздохнул и хотел что-то сказать, но тут Марк услышал слева слабый звук, идущий от деревьев. Словно чей-то голос позвал. Мальчик откинул капюшон и чуть наклонил голову набок, прислушиваясь.

– Вы слышали? – вмешался он в разговор двух офицеров.

– Что? – Квинт резко обернулся к нему, качнув гребнем шлема. – Что слышали?

– Тихо! – оборвал его Марк. – Слушай! Вот, опять.

В зарослях деревьев снова послышался глухой крик. Понять, что кричали, было невозможно, но, несомненно, это был голос человека.

– Наверное, дикое животное, – предположил центурион. – При таком ветре трудно определить, что за звук.

Марк покачал головой:

– Там кто-то есть, говорю вам.

Квинт хихикнул:

– Это твое воображение, мальчик. Тебе надо было остаться в доме Цезаря в Риме. Твое место там.

Марк не успел ответить. Сквозь стон ветра прорвался звук горна. Три резких сигнала, пауза, потом еще три. Обоз остановился. Встревоженные лица повернулись в сторону звука.

– Что это? – спросил Квинт.

Горн прозвучал в третий раз, и из леса донеслись радостные возгласы. Марк вгляделся в тени вдоль линии деревьев всего в двухстах шагах от него. Когда голоса стали громче, он увидел, как первый человек выбежал из-за деревьев и бросился по снежному полю к тропе.

– Ловушка! – вскрикнул центурион, повернулся, поднял руку и завопил: – Построиться в линию по левой стороне!

Квинт, остолбеневший при виде бегущих, наконец опомнился и выхватил меч. Поймав взгляд Марка, он хмуро кивнул:

– Похоже, мы были правы, говоря о риске.

– Может быть, – ответил Марк сквозь зубы. – Но теперь мы ничего не можем поделать.

Он рывком вытащил меч из ножен.

– Держись ближе ко мне! – приказал Квинт. – Если ты хоть наполовину такой гладиатор, как о тебе говорят, я хочу, чтобы ты был рядом.

Трибун повернул коня и пустил его в галоп обратно по тропе мимо солдат первых двух центурий, которые побросали свои походные шесты и торопливо проверили, надежно ли закреплены доспехи, а потом подняли щиты и встали в линию лицом к нападающим. Наклонившись вперед в седле, Марк посмотрел направо и увидел, что все белое пространство перед лесом покрыто мятежниками. Тысячи их шли лавиной, по колено утопая в снегу.

Доскакав до фургонов, Квинт натянул поводья и закричал легионерам, растянувшимся в тонкую линию, чтобы они расступились и пропустили его. Некоторые погонщики мулов уже покинули свои места и помчались под укрытие частокола, а другие слепо бежали к ручью. Вода неистово бурлила между берегов, и Марк понял, что любой, кто попытается пересечь этот поток, будет смыт. Из устроенной римлянам ловушки нельзя было сбежать. Им придется сомкнуть ряды и продержаться как можно дольше. Квинт занял положение у штандарта недалеко от фургона, возле которого стояли с обнаженным оружием Децим и его люди. Марк поставил коня рядом с трибуном и повернулся к лавине бегущих людей, из чьих открытых ртов вырывался оглушительный рев. Большинство были хорошо вооружены, со щитами, в шлемах и с различным оружием, награбленным на фермах, в деревнях и небольших городах, на которые они нападали. Совсем непохоже на оборванного Полония – мятежника, которого пытал Фест.

В этот момент Марк понял все. Брикс организовал для Цезаря умную ловушку, сыграв на презрении римлянина к мятежным рабам и его желании быстро закончить дело. Полоний был простой приманкой, его специально оставили, чтобы дать римлянам ложную информацию, которая отвлекла бы Цезаря от обоза. Это стоило Полонию жизни, и Марк мог только поражаться храбрости человека, который сыграл такую роль, пожертвовав собой ради того, чтобы его товарищи одержали победу над римлянами. «Интересно, – подумал Марк, – есть ли в армии Цезаря хоть один такой храбрец?» Потом уже не осталось времени думать: враг был совсем близко.

Лучники в первых рядах нападавших остановились, выпустили стрелы в римлян и продолжили наступление. Марк повернулся на звук глухого треска и увидел, как один легионер рухнул в снег. Лицо его было залито кровью, он дернулся и затих. Еще один залп – и стрелы отскочили от поднятых щитов. Послышались пронзительные крики мулов, которые пали жертвами лучников. Некоторые уцелевшие мулы в панике начали оттаскивать фургоны и тележки от общей линии. Одна упряжка развернулась и прорвалась сквозь линию легионеров. Один из них упал, и его ноги были раздавлены колесами проехавшей тележки. Мулы рысью пустились по снежному полю прямо на ряды мятежников.

– Приготовить копья! – крикнул старший центурион.

Пространство между двумя сторонами сузилось примерно до тридцати шагов. Легионеры вскинули копья, готовые метнуть их в противника по приказу центуриона. Центурион, подняв меч, сощурил глаза, определяя нужный момент. С тусклым блеском лезвие опустилось вниз, и он крикнул во весь голос:

– Давай!

Темные древки копий полетели сквозь хлопья снега в наступающую на римлян толпу. Десятки нападавших упали, пронзенные острыми наконечниками. Но мятежники не дрогнули и ударили прямо в стену из щитов. Сидя в седле, Марк слышал треск щитов, звон мечей, крики сражающихся. Такой битвы ему еще не приходилось видеть. Это было страшнее схваток уличных банд, свидетелем которых он был на Форуме в Риме. И страшнее, чем бои гладиаторов, участником которых ему приходилось быть. Там хотя бы шла проверка мастерства, и у каждого был единственный противник, на котором концентрировалось внимание. А то, что происходило сейчас, казалось кровавым хаосом. По всей линии боя резали, рубили, кололи.