– Ну и как он теперь поступит? – спросил Марк. – Пошлет еще за солдатами?

– Нет. Он будет придерживаться плана. Это происшествие ничего не меняет. Если Цезарь пошлет за подкреплением, это будет означать, что он допустил ошибку. Ты же его знаешь. Он никогда не признается, что ошибся, если может избежать этого.

Послышался топот копыт. Марк повернулся и увидел, что штабной офицер галопом мчится к развилке, от которой Фламиниева дорога уходит к Риму.

Цезарь поднес ладони рупором ко рту и громко крикнул:

– Построиться в колонну! Мы идем дальше!

Марк отвязал коня и вскочил в седло. Он подождал Феста, и они выехали на дорогу. Позади них центурионы и их помощники кричали солдатам, чтобы те заканчивали поиски и присоединялись к колонне. Когда все вернулись и встали в строй, Цезарь махнул рукой, и кавалерия двинулась по дороге, что вела к подножию Апеннин. Впереди на небольшом расстоянии от колонны ехал эскадрон всадников, чтобы разведать путь и избежать ловушек. За ними следовали генерал и его офицеры и телохранители. Потом пехота по четыре солдата в ряд с походными шестами на плечах. За пехотой двигался небольшой обоз с запасом зерна на несколько дней и солдатскими палатками, дающими некоторую защиту от мороза в горах. За обозом тащился фургон Децима, а сам он ехал рядом на лошади. В хвосте колонны шла когорта легионеров для охраны обоза.

Когда колонна оставила позади тлеющие руины виллы, у Марка усилилось предчувствие чего-то нехорошего. Он засомневался в мудрости плана Цезаря. Плохо зная противника, не было смысла выступать с такими более чем скромными силами, да еще делить их.

Правда об отце тоже тревожила Марка. Какой-то тихий голос постоянно подстрекал его принять вызов и жить так, чтобы его отец, Спартак, гордился им. Тот же голос не уставал напоминать ему, что рабство – это зло и что каждый человек, сознающий его несправедливость, должен восстать и бороться с теми, кто порабощает других людей. А это значило бороться с самой Римской империей и со всеми, кто служит ей. Особенно с такими, как Цезарь.

Однако Марк знал, что все не так просто. Он до сих пор помнил рассказы Тита, который воевал с галлами, парфянами и другими варварами. Тит так ярко описывал их зверства, что у Марка стыла кровь в жилах. Эти рассказы убедили его, что в мире есть люди и похуже тех, кто живет в Риме. Должна быть какая-то середина между традициями Рима и теми, кто хочет положить конец рабству. Или это просто мечты мальчика? Но вот же он, едет рядом с людьми, цель которых – выследить и убить тех, кто против рабства. Сначала Марк подумал, что он на неправильной стороне, что он должен воспользоваться возможностью убежать и присоединиться к Бриксу и его людям. Но потом он вспомнил о своей матери. Ей не выжить, если Цезарь не поможет Марку найти ее и освободить. С тяжелым сердцем мальчик понял, что попал в ловушку. Он должен остаться с Цезарем и служить римскому генералу, пока его мать не окажется в безопасности. Только после этого он сможет решить вопрос о своем будущем.

Колонна продолжала идти в горы. Дорога перешла в узкую тропу среди сосен, окутанных туманом и облаками. Серое небо еще потемнело, и зачастил дождь. Марк согнулся в седле и стал воображать, как будет сидеть у камина в доме Порции в Аримине, когда эта кампания закончится. Там, при Фесте и Цезаре, он расскажет Порции об их походе, и, может быть, она незаметно кинет на него понимающий взгляд.

Но он быстро выбросил из головы эти мысли. Нельзя даже думать так о Порции. Она никогда не станет ему кем-то большим, чем друг, да и то лишь наедине, вдали от тех, кто пришел бы в ужас при одной мысли об их дружбе.

Когда дождь перешел в дождь со снегом, а потом и в снег, колонна миновала руины нескольких небольших вилл, подвергшихся нападению мятежников. Марк представил себе, как закипает гнев в солдатах. Когда придет время сражаться, они будут беспощадны.

К вечеру первого дня колонна дошла до небольшого городка на скале над ручьем. Пока солдаты ставили палатки на открытой земле у стен города, Цезарь и сопровождающие его люди заняли дом преуспевающего заводчика мулов. Публий Флавий с мрачным видом рассказал им о постоянных набегах на соседние фермы и деревни. Вчера пастух привел свое стадо в город, уверяя, что видел отряд мятежников, не более ста человек, которые шли пешком, направляясь к вилле в долине, в десяти милях отсюда. Цезарь, терпеливо слушавший этот рассказ, велел Марку записать детали, а Флавия уверил, что скоро угроз больше не будет.

На следующее утро стало еще холоднее и пошел снег, покрывая черепичные крыши домов и занося сугробами тропу, ведущую в горы. Цезарь с расстроенным видом проверил дорогу и отдал приказ окружающим его офицерам и телохранителям:

– Мы возьмем кавалерию и поедем дальше. Остальная колонна пойдет как можно быстрее. Я хочу догнать рабов, которых видел пастух. Если нам удастся захватить их, они дадут нам полезные сведения о Бриксе. Они даже могут знать, где он находится.

Фест надул щеки и прочистил горло.

– Разумно ли это, господин?

– Разумно? – ровным голосом переспросил Цезарь, но Марк заметил в его глазах опасный блеск, предвестник одной из его обычных вспышек гнева. – Почему это может быть неразумно, Фест?

– Господин, это снова означает разделение наших сил.

– У меня более чем достаточно кавалерии, чтобы справиться с сотней мятежников. Кроме того, пехота и фургоны задерживают нас. Если мы останемся вместе, противник ускользнет. Я не допущу этого. Я так решил. Передай приказ командирам когорт. А тем временем кавалерия отправится, как только будет готова.

Фест склонил голову:

– Да, господин.

Когда он отъехал, чтобы передать приказ, Цезарь поймал взгляд Марка:

– Преследование продолжается, да, Марк?

Марк кивнул, пряча сомнение. Он был согласен с Фестом. Цезарь рисковал. Но ясно было, что своего решения он не изменит.

– Если Фортуна на нашей стороне, – продолжал Цезарь, потирая руки, чтобы согреть их, – то мы уже к концу дня выясним, где прячется Брикс. Подумай об этом. Мы найдем и уничтожим Брикса и его сброд, и это поможет сломить дух тех, кто следует за ним. Рабы получат урок. Никто не смеет бросать вызов Риму. И тогда я буду свободен и смогу уделить внимание Галлии.

– Да, господин. А я смогу найти маму.

Цезарь раздраженно посмотрел на него:

– Конечно. Ты думал, что я забыл?

Марк не посмел ответить. Цезарь отвернулся и велел груму привести его коня.

Снег продолжал падать все утро. Всадники ехали по тропе, часто по одному в ряд, объезжая снежные заносы. Ветви сосен вдоль тропы склонились под тяжестью снега, топот копыт звучал приглушенно. В полдень, вскоре после того, как снегопад закончился, тропа стала спускаться в небольшую долину, и тут спереди донесся крик одного из разведчиков. Марк и остальные напряженно следили за тем, как всадник мчится к ним навстречу. Он так резко остановил коня, что снег веером взлетел из-под копыт.