* * *

Я лежала, уставившись в белый потолок. Моё тело подрагивало под тонким одеялом, но отнюдь не от прохлады. Даниил перевернулся во сне, его губы уткнулись в моё плечо, дыхание обожгло кожу. Сердце моё затрепетало, мысли в голове спутались. Я не понимала, как пошла на такое. Спазмы стыда сменялись волнами счастья. По потолку плыли разноцветные пятна, в ушах шумело.

В груди больно кольнуло от воспоминания, как Даниил после секса сразу поднялся и проковылял в ванную. А я в смятении сидела на кровати, прижимая тунику к обнажённой груди. Казалось, что раковина его души, едва приоткрывшись, тут же захлопнулась. Возникли мысли о постыдном побеге, но убежать я не успела. Даниил вернулся, безапелляционно накрыл меня одеялом и, поцеловав в щёку, пожелал спокойной ночи. Я лежала без движения до тех пор, пока не услышала его сонное дыхание.

Время тянулось, а сон всё не приходил ко мне. Я невольно покосилась на руку, затянутую в чёрную перчатку, и приподнялась.

— Даня, — позвала я, осторожно поглядывая на бледное лицо Даниила.

Веки его подрагивали, под густыми ресницами залегли тени так, что не было понятно, спит он или подсматривает. Любопытство пересилило, я протянула руку и коснулась чёрной ткани. Даниил не шевельнулся, на лице его не пробежало и тени. Я смелее потянула ткань, открывая взору тёмную чешуйчатую кожу. По спине поползли мурашки: словно змеиная! Если верить Антону, та была нечувствительна.

Неудержимо захотелось проверить это. Я осторожно выскользнула из-под одеяла и крадучись приблизилась к столу. Яркая луна освещала его поверхность не хуже лампы. В толстой коричневой тетради белел пушистый кончик пёрышка. Я весело улыбнулась: отличная возможность пощекотать Даниила! И если змеиная его кожа действительно окажется нечувствительной, можно продолжить с более нежными участками… А то спать он завалился!

Я мечтательно улыбнулась и медленно потянула пёрышко, которое оказалось украшением на ручке для письма. Тетрадь неожиданно соскользнула с пачки бумаг, в тишине комнаты звук шлепка показался мне громом. Я вздрогнула и развернулась к кровати, но Даниил не пошевелился, дыхание его было ровным. Какой крепкий сон, даже завидно. Я просыпаюсь по ночам даже от лёгкого шуршания кошачьих лапок!

Улыбаясь, я склонилась и протянула руку к раскрывшейся посередине тетради. Поигрывая ручкой-пером, развернула лист, заполненный ровным почерком так, чтобы в свете луны можно было прочесть записи Даниила. Дыхание перехватило, словно меня ударили по животу, на глаза навернулись слёзы. Я отчаянно хватала ртом воздух, не в силах совладать с эмоциями.

Стихи, те самые! Я торопливо полистала тетрадь. Вот про первую жертву, вот про Антона… По щекам моим потекли слёзы, сердце забилось сильнее, страх сжал за горло. Я дошла до последней страницы.

Пусть неизвестен вам пока

Труп, что нашли после звонка.

Он тоже привлечён к суду,

Вступил он в клуб, да на беду.

Тогда в подвале не был он,

Но в сговоре мной уличён.

Теперь привычный мой вопрос:

Чья жена не сдержит слёз?

Кожа на моей голове стянулась от ужаса. Чья жена? Он планирует убить магдока! Я аккуратно вложила перо в тетрадь и осторожно поднялась. Сглотнула и прислушалась к сонному дыханию Даниила. Положила тетрадь на место и, радуясь не скрипучему полу, метнулась за одеждой. Путаясь в тянущихся леггинсах, быстро осмотрелась. В комнате негде спрятать мечи или лампы, здесь всё забито книгами. Я тихо выскользнула из квартиры, молясь о том, чтобы мой скутер, вопреки прогнозу Ивана, всё же оказался на месте.

Я распахнула глаза и в ужасе уставилась на часы. Маленькая стрелка подрагивала на десяти. Кошки! Мисс Фёкла не сможет выйти из комнаты, её атакует голодная стая. А всё потому, что я проспала. Я села, рука оперлась на подушку, и я невольно поморщилась: та была противно сырой от ночных слёз. Ладно, высушим! Я покосилась на оконную раму, которая слабо покачивалась от сквозняка, ноги мои коснулись прохладного пола. Обхватив подушку, я решительно шагнула к окну, но тут же замерла на месте.

Тучи сгрудились над Магсквером, словно толстые базарные тётки в серых балахонах, они суетливо толкались и бежали в сторону центра города. В воздухе ощутимо пахло приближающейся грозой. Я вздохнула и бросила подушку обратно на кровать: сама высохнет! Скрипнули защёлки на закрываемых створках, я поспешно задёрнула занавеску, ощущая неприятные мурашки, пробежавшие по спине. Ненавижу грозу!

Я раскрыла шкаф, на полке одиноко пылился ни разу не выгулянный толстый свитер, который связала мне мисс, и из моей груди вырвался вздох. Любимая одёжка в сумке магдока ожидает сожжения. Вчерашнее мне тоже захотелось сжечь, лишь бы лишний раз не вспоминать о случившемся. А хлопковый костюм в стирке… Дверца скрипуче захлопнулась, а я увидела на стуле у кровати свои аккуратно сложенные вещи: чистые и выглаженные. Умильно улыбнулась: Андрей настоящий ангел! Но вопрос гардероба остаётся открытым.

Я покосилась на волшебную коробочку. Нет! Я обещала себе, что не возьму оттуда ни рубля, чтобы ни случилось. Вот закончим дело, я получу свою долю и тогда уж по магазинам. А пока… Я погладила прохладное стекло, за которым размещена картинка вожделенного «Призрака». На лице нервно дёрнулся мускул: дело ещё не закончено.

Я горестно вздохнула и быстренько оделась. Бросила проверочный взгляд в овальное зеркало и невольно вздрогнула. Лицо одутловатое, веки опухли так, что зелень глаз почти не видна. Я похожа на раздувшуюся лягушку! А волосы больше напоминают смятую инопланетную траву, по которой вдоволь покатались марсианские собаки. Я трусливо сбежала от зеркала.

В холле меня встретила приятная прохлада, с кухни доносился сладковатый запах свежей выпечки. Я сглотнула обильную слюну и, словно завороженная, двинулась на аромат. Чёрт с ними, с кошками! Когда я сама ела в последний раз?

Андрей повернулся ко мне, в руках его краснела объёмная прихватка.

— Доброе… — Он осёкся, улыбка растаяла на его лице, глаза расширились. — Мисс Евгения, что с вами? Вы заболели?

Я криво усмехнулась и плюхнулась на стул. Локти уперлись в идеально чистую поверхность стола.

— Лучше бы заболела, — пробормотала я.

Андрей шагнул ко мне, его прохладная рука легла на мой лоб. В чёрных глазах мужчины мелькнуло сочувствие:

— Горячий, — заботливо проговорил он. — Я заварю липового цвету…

Я поморщилась.

— Ты сейчас похож на гиперзаботливую бабушку! Тебе не идёт, чесслово. Хочешь помочь, завари мне лучше кофе покрепче.

— Вам бы лучше полежать, — неуверенно предложил Андрей.

Я горько рассмеялась.

— Спасибо! Я уже вчера полежала, теперь не знаю, что делать после такого «отдыха». И вообще, мне кошек надо кормить!

Андрей растерянно улыбнулся.