– И что, только сыном и занималась? Он же уже вроде большой. Или ты по разным салонам с утра до вечера, как настоящая бездельница? Или все это время с уборкой и готовкой еды убивалась? – удивился Эрнст.

– Нет, что ты! У меня домработница есть! А я горшки разные делаю.

– Какие горшки?

– Глиняные. Горшки, вазы, тарелки. Я училась у одного мастера. У них с женой свой гончарный бизнес.

– И как? Хочу посмотреть.

– Да я сначала всех родных и знакомых своими поделками завалила, а потом одна моя приятельница стала их продавать у себя в сувенирном магазине. И знаешь, мои горшки пользуются спросом! – Катерина гордо посмотрела на Эрнста.

– Ага! Так ты химик с художественным уклоном.

– Ну да, только вкуса ни черта нет, а вот горшки получаются. Конечно, с этого я имею сущие копейки, но зато при деле!

– Молодец, я, когда приеду в Ленинград, обязательно куплю твой горшок. Мне в интерьере как раз горшка не хватает!

– Да уж, это ты точно подметил. Ну, вот про меня ты все знаешь, а теперь отвечай как на духу, ты был женат?

– Был, давно. Детей нет. У меня с этим проблемы. Я же химик. Детей быть не может.

– Ой! Так это ж здорово!

– Чего же здесь такого здорового? – Эрнст посмотрел на нее с большой укоризной.

Катя смутилась.

– Прости, я в том плане, что можно ж не предохраняться. А то я после рождения Ваньки, как кошка, беременею от ветра.

– У тебя же один ребенок?

– Да, и четыре аборта.

– Кошмар какой, как же это?

– Ветер, Эрнст, сильный ветер и половая неграмотность советской молодежи.

Когда Екатерина вернулась в Питер и поехала забирать от родителей Ваньку, мать посмотрела на нее строго и подозрительно.

– Какая-то у тебя, дочка, рожа счастливая! Смотри не играй с огнем! – сказала она Екатерине, выдавая Ванькины шмотки.

– Ты, мам, определись уже, а то несчастная рожа – плохо, счастливая – опять не слава богу! – несвойственным ей образом отрезала Екатерина.

А через месяц приехал Эрнст и остановился в отеле «Европа», практически рядом с Катиным домом, и она бежала в эту «Европу» сразу, спровадив Ваньку в школу. А потом он по делам приезжал в Москву, и она летала к нему туда. Старкова все это время она практически не видела, каждый жил своей жизнью, и это обоих устраивало. Так пролетел целый год. А потом случился этот дурацкий день рождения. Ежу понятно, что Старков напрочь о нем забыл и только случайно забрел домой из-за того, что сильно надрался со своим Овечкиным. Ясно было, что цветы прислала Лидия Федоровна, и она же выручила Старкова с подарком. Катя всегда восхищалась преданностью и находчивостью помощницы своего супруга. Последнее время Старков раздражал Екатерину страшным образом, она физически не могла его видеть, но пришлось разыгрывать спектакль для Ваньки и родственников. Однако часы ей понравились. У Лидии Федоровны, безусловно, хороший вкус. В этот вечер, когда Старков по-хозяйски положил ей руку на спину, она решила, что пора прекращать весь этот цирк, и, прощаясь с родителями, договорилась с отцом о срочной конфиденциальной встрече на завтра.

Встретились они в модном ресторане на Тверской улице. Ресторан славился отличной кухней, а отец всегда любил сочетать приятное с полезным. То есть вкусно поесть и переговорить о делах.

– Ну, рассказывай, чего у тебя стряслось? – Отец чмокнул Катю в щеку и стал изучать меню.

– Папа, я встретила и полюбила одного мужчину! – Екатерина решила, что не будет тянуть кота за хвост, а скажет честно все как есть.

Отец отложил меню и заулыбался.

– Молодчина! – Он хлопнул Катю по спине. – Наконец-то. Мы с матерью, правда, о чем-то таком догадывались. Уж больно ты похорошела в последнее время. Счастливую женщину сразу видно, уж мне поверь. Счастливую и натрахавшуюся!

– Папа!

– А чего папа? Это ж естественно, дочка, и я за тебя рад. Надеюсь, что этот мужчина не Старков? А то с тебя станется!

– Нет, ну что ты! У Старкова есть другая женщина. – Катя решила, что и этот факт она от отца скрывать не будет.

– Да, я знаю. Неужели ты думаешь, что я про своего зятя ничего не знаю, ведать не ведаю? Вот только я даже не думал, что тебе это известно.

– Известно. Я частного детектива наняла. Давно еще, – призналась Екатерина.

– Умничка, вся в меня! А я-то, старый дурак, думал, что ты чистая дубина!

– Папа!

– А что, нет? Ты уже сколько с этим знанием живешь, а решения никакого не принимаешь.

– Почему не принимаю? Вот хочу разводиться.

– Давно надо было! А ты, только когда другого мужика нашла, засуетилась. Кто он хоть?

– Немец.

– Еще не хватало! Фашист.

– Никакой он не фашист. У него прабабка русская, баронесса, и на меня похожа. Вернее, я на нее.

– Все они фашисты. Он что, жениться на тебе собирается?

– При чем тут это? Я хочу развестись.

– А жить на что будешь? C этим разведешься, тот жениться не собирается, сама ты ничего не умеешь! На горшки свои не проживешь.

– И ты после этого меня укоряешь, что я раньше развод не потребовала?

– Я не укоряю, а рассуждаю вслух, чтобы подчеркнуть свою значимость в твоей жизни! – Отец рассмеялся.

– Дурак ты, папка! Еще издеваешься!

– Ладно, не обижайся. Развод – дело серьезное. Оно же разделом имущества сопровождается. А имущество у вас с кобелюкой твоим весьма приличное. И негоже его тупо пополам делить. Я прикину, что к чему и как все лучше обставить. Тебе на следующей неделе Сема Кац позвонит, адвокат мой, ты его знаешь. Он тебе сообщит, что дальше делать, и поможет все документы оформить. Делай все в точности как он скажет. Я не хочу, чтоб моя дочка торговлей горшками пробивалась. Ты у нас с матерью одна. Ты да Ванька. Все вам должно остаться, если, конечно, ты фашисту своему еще ребеночка не народишь.

– Не нарожу, за это будь спокоен!

– А я, кстати, и не против маленького такого толстенького и розовенького немчика на старости лет понянчить. И мать обрадуется. Так что давай, вперед. Что мы, еще одного пацана не прокормим, даже если этот проходимец немецкий на тебе не женится?!

– Папа, прекрати обзывать моего любимого человека, ты ж его даже не знаешь! Никакой он не проходимец. Он доктор наук. Известный химик.

– Знаем мы этих химиков-механиков. Ты мне лучше на него данные скажи, мои ребята прощупают, кто он такой и с чем его едят! Ишь, химик-барон! Чего только не придумают, какой только лапши вам не навесят. А вы, дуры, все это кушаете да глазами своими хлопаете!

– Папа, прекрати! Ничего я тебе не дам, никаких данных. Не хватало еще.