– Я попробую.

– На Старкове испытаешь?

– Ага.

– Ну, попробуй, только это тяжело будет, ты ж ему изменила, хотя, с другой стороны, он же тебе тоже, наверное, изменяет с женой.

– Точно! Светлана Андреевна! А вы еще спрашиваете, почему я ему насолить хотела!

– Я не спрашиваю. Я спросила только, насолила ты или нет. А ты сейчас с моей помощью сама себе объяснила свое подсознательное желание наставить Старкову рога. Мало того, что объяснила, так еще и оправдание нашла такому безобразному поступку. Нехорошо это с твоей стороны, потому что ты его не любишь. Это называется жадность и вредность.

Опять она все по полкам разложила, и опять все понятно стало.

Лариса, конечно, сразу решила испытать на Старкове рекомендации директрисы про хорошие слова. Она уже не раз убедилась, что Михайлова всегда дает ей какие-то очень правильные советы. Поначалу, конечно, не понятно ни фига, зато потом все выходит в точности так, как говорила директриса. Еще немного, и она, пожалуй, начнет Михайловой верить беспрекословно.

Вечером того же дня, когда к ней приехал Старков, Лариса повисла у его на шее со словами:

– Пупсичек мой любименький пришел!

Старков удивился, расцепил Ларисины руки и сказал:

– Знает кошка, чье мясо съела! Нагадила мне, а теперь подлизываешься?

– Чегой-то я нагадила? – Лариса сделала большие невинные глаза, хотя не на шутку испугалась, и стала просчитывать, откуда и что Старкову известно. Ведь только Михайлова доподлинно знала, что Лариса действительно, как сказал Старков, ему нагадила. Лариса сама ей в этом призналась. Но то, что Старкову могла проболтаться именно Михайлова, ей даже в голову не пришло. Михайлова так поступить не могла, слишком порядочная. Остальные подробностей не знали, поэтому Лариса решила все отрицать.

– Как чего? Она еще спрашивает? На виду у всех устроила шашни с Кудряшовым и думает, что мне ничего не известно.

– Какие шашни, с чего ты взял? – Лариса изо всех сил постаралась удивиться.

– А ты как думала, с чего? У меня в клубе есть свои глаза и уши.

«Конечно, Коробкин! Кто ж еще!» – подумала Лариса, а вслух обиженно сказала:

– Ну, тогда передавай своим ушам и глазам от меня большой привет с поцелуями. Давай проваливай, иди целуйся со своими информаторами, пусть они тебе расскажут про всё и про всех. А то только про одного Кудряшова рассказали. Мало ли, кто мне прохода не дает. Я всем нравлюсь! – С этими словами Лариса отошла от Старкова и прислонилась к стенке. По щеке у нее покатилась одинокая нечастная слеза. Нет, надо было все-таки в театральный поступать. Давно была бы уже известной актрисой. Хорошо им, артисткам, никакие пупсики не нужны. Снимайся себе в сериалах и греби деньги лопатой. За кинозвездами пупсики сами в очередь выстраиваются.

– Ты о чем это? – Старков явно растерялся. Конечно, небось думал, что она кинется к нему в ноги и начнет прощения просить вся в слезах и соплях. Шиш вам! Не дождетесь, Андрей Сергеевич!

– Я о том, что ко мне все лезут, достали уже. То Кудряшов проходу не давал, еле избавилась, спасибо Светлане Андреевне, поддержала меня, то Коробкин. От этого-то мне точно не избавиться, дружок же твой. Я ему честно в рожу дала, так он теперь, значит, меня грязью поливает. А ты и веришь! Козлу этому похотливому.

– К тебе чего, Коробкин подкатывался?!

– А ты думал, я только тебе нравлюсь? А другие без глаз и без рук? Мне твой Коробкин давно проходу не дает, только когда Михайлова появилась, утихомирился. А тут увидел, как ко мне Кудряшов в коридоре приставал, так и вовсе осмелел! Шантажировать меня начал, мол, все тебе расскажет, а сам меня лапать начал своими руками погаными! Ну, я ему в рожу и дала. Кудряшов, когда ему Светлана Андреевна все популярно объяснила про недопустимость сексуальных домогательств на работе, ей назло уволился и клиентов богатых увел. А Коробкин разве уйдет куда? Кому он нужен, придурок?

Ларисе самой понравилась такая версия, а больше всего ей понравилось, как убедительно она сыграла весь этот спектакль, и растерянное лицо Старкова ей тоже понравилось, показалось очень даже милым. Хорошо еще, запомнила эти слова умные про сексуальные домогательства. Самое главное, что ей было ни капельки не стыдно и не страшно.

Старков достал из кармана телефон и набрал чей-то номер.

– Свет, привет! – сказал он в трубку, внимательно глядя Ларисе в глаза, – Скажи мне, почему Кудряшов уволился?

В животе у Ларисы неприятно похолодело, однако она по-прежнему стояла прислонившись к стене в позе оскорбленной невинности. Даже не просто оскорбленной, а какой-то поруганной.

Михайлова что-то бубнила в трубку.

– Да ничего я не лезу в ваши дела! – раздраженно сказал ей Старков. – Так и скажи, что нашел место получше, я ж к тебе претензий не имею. Просто хочу знать, почему из моего клуба, работающего под твоим мудрым руководством, уходят лучшие инструкторы! Все, пока!

Старков нажал отбой, Лариса облегченно вздохнула. Нет. Что ни говори, а Михайлова – молоток!

– Вот стерва! – зло сказал Старков. – Ни о чем ее не спроси!

Он притянул к себе слабо сопротивляющуюся, все еще обиженную Ларису.

– Иди ко мне, зайка! Прости меня. – Старков поцеловал Ларису в макушку. – Я этому козлу Коробкину устрою кузькину мать.

– Не надо! – почти испугалась Лариса. – Мне его даже жалко, влюбился же в меня, страдает, да еще в рожу получил. Хотя можно ему все-таки по балде настучать за вранье про Кудряшова.

– Вот я ему и настучу! – засмеялся довольный Старков.

– Настучи, настучи! А я тебе сейчас, гад, настучу за то, что ты веришь всяким гадостям непотребным. – С этими словами Лариса вцепилась в волосы Старкова и что есть силы дернула.

– Ты чего, обалдела! – Старков схватился за голову. – Идиотка ненормальная! Тебе к психиатру надо!

– Это тебе надо! Сам псих придурочный! – Довольная собой, Лариса ушла в спальню и хлопнула дверью.

Старков, потирая голову, потащился за ней следом.

На следующий день, ближе к вечеру, Ларису нашел в клубе злой как черт Коробкин.

– Слышь, ты, подруга! Ты чего там Андрюхе про меня насочиняла? – спросил он Ларису, предусмотрительно плотно закрыв за собой дверь менеджерской. Всем своим видом Коробкин излучал грозную решительность. Казалось, еще чуть-чуть, и он от всей души навешает Ларисе оплеух. Ну, или, в конце концов, слегка придушит.

– Я насочиняла?! – оскорбилась Лариса. – Разве это сочинение? Это, дорогой мой дружочек Коробкин, чистая правда! А вот то, что ты Андрюше про меня и Кудряшова наговорил, – вот это полное вранье и настоящее сочинение! Ты, лапушка моя, великолепный сказочник! Ганс Христиан Андерсен. Я тебя теперь так и буду звать – Андерсен Коробкин, он же плейбой хренов!