Они не заходили в порт, а ждали милях в десяти от берега, эти корабли без опознавательных знаков. Судя по всему, у них была какая-то стелс-защита, потому что радаров они не боялись. А вот визуального наблюдения опасались, поэтому почти всегда встречи происходили в безлунную ночь при высокой облачности.

Дважды приходила даже небольшая прогулочная подлодка. Тогда все вышло совсем просто – аппарат подошел почти к самому берегу и даже не всплывал.

Но каждый раз это был новый корабль, и каждый раз он встречал их на новом месте.

Время прибытия и точку рандеву они узнавали всегда в последний момент – буквально за два часа до него. Влезали в гидрокостюмы, брали подводный гидроцикл «Скат» (который так назывался за характерную форму корпуса), надевали подводные ускорительные ранцы и отправлялись в море, которое почти всегда было неспокойным. Через пять-шесть часов они возвращались в казарму, мокрые, как капибары, которым пришлось удирать от анаконды, и усталые, как ламы на горной тропе. Или как чупакабры, которые разорили десять курятников. Но глаза горели, а руки если и тряслись, то не от страха, а от волнения, сравнимого с азартом гончей. Впрочем, пострелять не пришлось ни разу, хотя у них были такие электромагнитные винтовки, из которых можно было вести стрельбу под водой, и даже два гарпунных ружья.

Один раз их чудом не засек вертолет с опознавательным знаком Корпуса, другой раз они сумели затаиться, и два патрульных катера, прождав пару часов, ушли на северо-восток, в Карибское море, где у них была плавучая база.

Ясно, что в этих пластиковых ящиках без маркировки лежали не бананы и даже не микрочипы. Обращаться с ними требовалось с предельной осторожностью. «Вильисты» сдавали контейнеры под роспись заместителю коменданта города и так и не узнали, что в них было.

Бывали задания попроще – например, сопровождение важной колонны или участие в облаве – помощь ЧК в поимке опасного врага. И там, и там был шанс схлопотать пулю, гранату или даже выстрел из «рельсы» (но их отделению пока везло, хотя в других уже погибло трое). Стрельбы в тире, кроссы на стадионе и работу по нарядам в расположении части Максим за тяжелый труд не считал. Так же, как и занятия с молодежью. На последних он вообще отдыхал душой, заражаясь кипучим энтузиазмом.

И вот после очередного задания командир всей la compaña сам вызвал их отделение.

«Компанерос, вы херово выглядите. Очень херово, – вкрадчиво произнес он и подмигнул своим натуральным глазом. – Значит, так. Валите на пляж. У вас сутки. Еще не хватало, чтобы вы слегли. Отдохните, попинайте балду. Можете даже нажраться, но в меру. И возвращайтесь со свежими силами. И не забудьте про комендантский час».

Бойцы возражали, но Нефтяник был непреклонен.

«Я сказал, отдыхайте, дьявол вас поимей. А то поставлю в ряд и расстреляю на хрен из танковой „рельсы“».

Мало кто знал, что снаряды любого рейлгана высокой мощности – хоть от фирмы «Эдисон», хоть производства ее конкурентов – имели встроенную систему самоуничтожения, которая ограничивала дальность с проникающей способностью и была настраиваемой. Но все знали, что тяжелая «рельса» могла пробить и сто человек насквозь, если их поставить в шеренгу, как сделали это ультраправые боевики «матадоры», собрав на ипподроме в Мехико в самом начале заварушки две сотни «неблагонадежных» – в основном профсоюзных активистов. Но все они потом за это ответили…

Сказать по правде, бойцы были совсем не против отвлечься и посмотреть знаменитую Ривьеру Майя, пейзажи которой видели только урывками между патрулями, марш-бросками и тренировками. Мышцы болели зверски, но стимуляторы – по две дозы армейского НС-9/1 на брата – берегли для более важного случая. Выручали природные вещества по рецептам индейцев – экстракт гуараны и листья боливийской коки. Наркотики были в отряде запрещены под страхом изгнания, которое само по себе для многих казалось страшнее смерти.

И вот теперь они валялись на пляже и вели ленивый и расслабленный разговор под плеск волн. Не хватало только женского общества. В последний момент обе девушки из их отделения – Розита и Ингрид отправились то ли в церковь, то ли в исторический музей.

Впрочем, может, это и правильно. Нечего барышням-идеалисткам из Альтерглобалистского экологического фронта делать на отдыхе с такими грубыми мужиками, как они. Где каждый второй будет при взгляде на них думать совсем не о боевом товариществе. Что поделаешь, инстинкты. Все-таки южный темперамент – это такая вещь… даже у тех, кто попал сюда с севера. Видимо, участие в опасных делах влияло на гормональный фон.

Но по взглядам, которые бросали на бойцов проходящие mujeres, chicas и señoritas, можно было понять, что любой из них, если захочет, в одиночестве в эту ночь не останется. Макс и сам подумывал о том, чтобы ответить на один из этих взглядов кивком и призывным жестом. Но не хотел снова испытать неприятного послевкусия, осадка. Как после того, что было у них с Софи. Да и было ли? Это как посмотреть…

Максим подумал с усмешкой, что отключение сети, V- и Д-реальности может иметь и довольно неожиданные последствия. Даже парам, которые не практиковали настоящий контактный секс, придется делать это по-старинке. А тем, кто давно не бывал с живыми девушками, придется обходиться без чаровниц из виртуала. Роботы тоже тут не спасут. Гиноиды в Мексике, да и вообще в Латинской Америке были не очень популяры, и над их пользователями смеялись, как и над теми, кто предпочитал виртуал. В общем, через девять месяцев можно ждать дикий всплеск рождаемости.

– А помните, товарищ Сталин обещал, что люди будут работать по пять часов в день? – пробасил Гаврила.

– Еще гуру капиталистической макроэкономики сэр Джон Мейнард Кейнс в 1930 году говорил, что в будущем будут работать всего три часа, – в тон ему ответил Ян Виссер, тощий, обгоревший до красноты дизайнер-троцкист из Голландии. – И оба ошиблись.

– Потому что рухнул СССР, и крысам-буржуям отпала надобность казаться добренькими, – махнул рукой Гаврила, будто отгоняя мух. – Поэтому и вкалывают свободные креативщики по четырнадцать-шестнадцать часов. И дома в кровати, и на толчке, и по дороге, и в кафе. Чтобы создать продукты, которые получат больше лайков. Или просто угнаться за роботами. Чтобы не выкинули на помойку.

– Это где вы таких знакомых берете? – хохотнул Диего, в прошлом обитатель местных трущоб, который не выглядел на свои двадцать с хвостиком из-за небольшого роста. Хотя он не был субтильным, наоборот, крепышом. – Половина парней из нашего района не работали вообще. Я имею в виду… как это сказать? А! Официально.

Они с Виссером были чем-то похожи, несмотря на расовые различия и такой разный бэкграунд. Оба энергичные, пронырливые, хоть и по-разному. Они были бойцами широкого профиля, стрелками с кучей полезных навыков, ни один из которых не был узкоспециальным.

Виссер, у которого была прямая челка, как у эмо-боя, и пирсинг в левом ухе, соображал и в софте, и в харде, хотя и не так, как Иван. Неплохо водил, слегка понимал в химии и медицине. Мог кинуть гранату так, чтоб не убить никого из своих. Конечно, он был такой же «Виссер», как русский – «Гаврила Бурков». А его фамилия по-голландски означала просто «Рыбак».