Оставшийся со шпагой отскочил назад. Точь-в-точь как Жанна за несколько секунд до того. Было видно, что он собирался продолжить бой по всем правилам искусства, которое, по-видимому, знал довольно неплохо. Жанна легко определила это по его мастерской боевой стойке и молниеносному выпаду, который нападавший тут же исполнил. «Энергия земли», – промелькнули где-то в глубинах памяти слова дяди. Однако Альберт даже не изменился в лице. И не остановился. Еще через секунду последний бандит, хрустнув разбитым лбом, мягко упал на землю.

И так же быстро и решительно, не думая, как будто бы одним движением, Альберт отбросил трость, твердо взял Жанну под локоть и быстро повел ее в сторону освещенных улиц города.

За несколько минут, прошедшие с момента встречи с бандитами, у Жанны разом возникла тысяча вопросов. Вопросы мелькали в ее сознании калейдоскопом, гудели пчелиным роем, теснились, сменяя друг друга, забывались и вновь возникали ниоткуда. Вопросов было так много, что Жанна буквально не знала, о чем спросить, не понимала, что именно она хочет знать. Наконец, когда они вышли на освещенную улицу и попали в окружение мирных жилых домов, когда сердцебиение пришло в норму, она решилась заговорить. И, как это часто бывает в серьезных, ответственных случаях, из тысяч имеющихся у нее вопросов она, неожиданно для себя, задала самый нелепый:

– Альберт, а почему ты не забрал обратно у разбойников свои деньги?

Вместо ответа Альберт неожиданно тихонько засмеялся. И, словно сломав какой-то негласный запрет, словно сбросив груз неясности и сомнений, вслед за ним засмеялась Жанна.

Она смеялась громко. Она смеялась надрывно. Она смеялась над собой, над Альбертом, над теми бандитами, оставшимися там, в далекой, но теперь уже совсем не страшной темноте. Она смеялась и плакала одновременно, она торжествовала, она праздновала такую неожиданную и такую важную победу. А он, он успокаивал ее, аккуратно поддерживая под локоть, и беспомощно оглядывался, опасаясь, что такой громкий и неуместный смех вечером может привлечь внимание мирных горожан.

Когда от смеха ни осталось ничего, кроме всхлипываний вперемешку с хриплым дыханием, она почувствовала нестерпимое желание упасть к нему на грудь и расплакаться. Однако, вовремя сообразив, насколько это будет напоминать сцену из бульварного романа, сдержалась. Успокоилась. И, наконец, стала серьезной. О чем и поспешила сообщить своему спутнику:

– А теперь серьезно, Альберт. Скажи мне, как я должна понимать то, что только что произошло?

Альберт ответил почти сразу, но не слишком уверенно:

– Понимаете, Жанна, бывают такие моменты, когда, воодушевленный желанием… нет, не то… когда в едином порыве… в смысле… силы удесятеряются… и праведный гнев… окрыляет…

– Альберт! – Жанна почти крикнула. – Прекрати нести эту ересь! В бою ты использовал профессиональные приемы, то есть делал то, на что, по определению, не способен! Ты делал это так, как не могу я, не может Марк, не может дядя, не может никто из тех, кого я знаю! Это не воодушевление и не гнев, это хладнокровная работа мастера, это… Да это же было просто избиение младенцев! Отвечай, отвечай мне немедленно, как я должна это понимать?

На этот раз в голосе Альберта не было сомнений. Он ответил очень тихо, даже почти грустно, но уверенно:

– Извините, что пытался обмануть вас, Жанна. Я надеялся сохранить наши отношения в том виде, в котором они так естественно появились и так мило развивались. Конечно, теперь ясно, что вы будете считать меня лжецом и, вероятно, будете правы. А самое ужасное, я все равно не могу открыть вам всю правду. Скажу только, что я действительно неплохой боец. И, поверьте, если бы не некоторые обязательства, я был бы совсем другим и для вас, и для вашего дяди…

– То есть как? Нет, нет, подожди, я же все равно все видела! Да нет, ты просто обязан теперь мне рассказать! Что это еще за обязательства? Что еще за «действительно неплохой боец»? Как мне теперь себя вести с тобой? Как мне теперь тебя понимать?

– А вы действительно хотите понимать меня, Жанна?

Она не ответила.

– Жанна…

– Я хочу знать, кто ты. Ведь теперь оказывается, что ты не тот человек, с которым я дружила, которого защищала от своих друзей и даже от дяди… Да ведь тебе, оказывается, вообще не нужна была моя защита! Ну а раз так, то нужна ли тебе наша дружба? Нужна ли тебе теперь я?!

– Жанна! Жанна… Наверное, это будет очень трудно, но вы попробуйте, вы постарайтесь поверить мне. Именно сейчас вы нужны мне особенно сильно. Я понял это в ту секунду, когда эти бандиты попытались схватить вас. Я осознал это до конца, когда дрался с ними за вас и… и, конечно, когда вы минуту назад так смеялись над этим своим вопросом про деньги…

Жанна улыбнулась, и в ее глазах мелькнули обычные озорные искорки:

– Ладно, Альберт, вижу, что из тебя сейчас действительно ничего не вытянуть. Но ты мне хотя бы пообещай рассказать все-все во всех подробностях, когда твои обязательства закончатся!

– О, это конечно!

– А сейчас скорее проводи меня домой, мне срочно нужно все рассказать дяде!

При этих словах Альберт остановился как вкопанный и даже, кажется, побледнел:

– Жанна, я знаю, что и так испытываю ваше доверие, терпение и понимание…

– Что, что еще?

– Но прошу, ни за что не рассказывайте об этом происшествии маэстро Дижону! Пожалуйста, дайте мне слово, что не скажете ему, иначе…

– Иначе – что?

– Иначе мне придется немедленно уехать из Керкиньяна.

– Господи, Альберт, ты хоть понимаешь, в какое трудное положение ты ставишь меня? В смысле, как мне будет трудно, невыносимо трудно держать это все в себе?!

– Понимаю, Жанна…

– Нет, не понимаешь! Я скажу дяде!

– Воля ваша. Тогда сегодня вечером я уеду…

– Нет, это невыносимо! Ты всегда делал только то, что я хочу, а весь сегодняшний вечер ты делаешь исключительно то, что хочешь сам, и вообще ни во что не ставишь меня и мои желания!

– Простите меня, Жанна.

– Ладно, Альберт, раз уж ты такой упертый, раз уж сегодня командуешь ты, так и быть, дяде ничего не скажу. Но имей в виду: теперь я тебя не оставлю. Я не спущу с тебя глаз, я буду следить за каждым твоим движением, я буду… Я даже не знаю, что я еще буду делать, но такой наивной, как раньше, ты никогда, никогда меня больше не увидишь!

* * *

– Марк, я бы и сама не поверила, если бы не видела своими глазами! Говорю тебе, он разделался с пятью бандитами за несколько секунд, использовав в качестве оружия трость одного из них. И, кстати, я еще не сказала? Это я первого нападавшего обезоружила!

Жанна нашла Марка в кондитерской Рагно на другой день после происшествия в припортовом квартале. Марк как раз занимался ремонтом стола, сломанного им накануне. Ремонт, таким образом, длился уже второй день, и все это время Рагно приходилось бесплатно кормить своего неожиданного работника. Возможно, именно поэтому Марк не торопился с починкой, уверяя, что хотя работает он и долго, зато на века. Теперь, заказав у Рагно две чашечки кофе за счет заведения, он растерянно слушал рассказ Жанны, не веря ей, но в то же время понимая, что она сейчас говорит правду.