— О чем ты?

— Твоя жена, моя жена… они были подругами, их дочери играли вместе… и обе они погибли по глупой случайности в течение двух недель. Правда странно?

Оказавшись в машине Маркуса и Фионы, Келли заявила, что не завтракала, а поскольку время близилось к ленчу, было бы неплохо заехать куда-нибудь перекусить. Фиона не оставила планов отвезти Келли в торговый центр и купить новое зимнее пальто, так как та выросла из своего прошлогоднего, а Глен, разумеется, этого даже не заметил. После этого они собирались поехать в Дариен; раз ей не удалось убедить Глена, Фиона собиралась устроить экскурсию в пару частных школ, чтобы показать Келли, где она может учиться.

— Мы перекусим в торговом центре, — решила Фиона. Келли сказала, что там хороший ресторанный дворик и она готова потерпеть, пока они доберутся туда. Фиона предпочла бы поесть в ресторане, где официанты принимали заказы и приносили еду, но уступила просьбе девочки, поскольку ей не терпелось расспросить Келли о том, что случилось с матерью ее подруги, а для этого Келли должна чувствовать себя непринужденно.

Когда они уселись втроем — Маркус и Фиона с латте из «Старбакса», а Келли с куском пиццы с пепперони, — Фиона поинтересовалась у внучки о вчерашней вечеринке.

— Я думала развлечься, а все вышло не очень хорошо.

— Почему?

— Я рано вернулась домой. Попросила папу забрать меня.

— Разве тебе там не было весело?

— Поначалу — да, но потом все как-то испортилось.

Фиона немного наклонилась к ней:

— А что случилось?

— Ну, — проговорила Келли, — мама Эмили здорово рассердилась на меня.

— Вот как? — удивилась Фиона. — Почему?

— Я не должна говорить об этом.

— Не понимаю, почему ты не хочешь мне рассказать. Я же твоя бабушка. А с бабушкой ты можешь делиться абсолютно всем.

— Знаю, но… — Келли внимательно посмотрела на пиццу, отковырнула кусок колбасы и положила в рот.

— Что «но»? — осторожно настаивала Фиона.

— Я пообещала никому об этом не говорить, а потом все равно рассказала папе, ведь он мой папа.

— Кому ты обещала?

— Маме Эмили.

— Но ее уже больше нет с нами, — спокойно констатировала Фиона, — поэтому ты можешь нарушить данное ей обещание и поговорить об этом со мной.

— А разве так можно — нарушать обещание, данное мертвым людям? — удивилась Келли.

— Конечно, можно.

Маркус покачал головой и вмешался:

— Фиона, что ты делаешь?

— Прости! — резко бросила она.

— Посмотри, ты расстроила ее. Она сейчас расплачется.

Это было правдой. Глаза Келли стали влажными. Казалось, еще намного, и по ее щекам потекут слезы.

— Знаю, тебе это не очень приятно, милая, — сказала Фиона Келли, — но иногда полезно рассказывать о том, что тебя мучает, это своего рода терапия.

— Что? — не поняла Келли.

— Если ты расскажешь, из-за чего переживаешь, тебе станет лучше.

— Ох, не думаю.

— Что ты пообещала маме Эмили?

— Она не хотела, чтобы я рассказывала кому-нибудь о телефонном разговоре.

— О телефонном разговоре, — эхом повторила Фиона. — О телефонном разговоре… о каком еще разговоре?

— Который я услышала.

Маркус неодобрительно покачал головой, но Фиона не обратила на него никакого внимания.

— Ты подслушала, как она с кем-то беседовала по телефону?

— Не специально, — торопливо сказала Келли. — Я бы никогда не стала поступать так. Подслушивать плохо.

— Но раз ты сделала это не специально, как же так получилось?

— Я просто пряталась, — объяснила Келли, — от Эмили. И мало что разобрала, так как ее мама почти все время говорила шепотом. — Слезы все-таки брызнули из ее глаз и покатились по щекам. — Может, не надо об этом?

— Келли, я понимаю, тебе горько вспоминать случившееся, но я думаю…

— Позволь на минутку вмешаться? — спросил у жены Маркус.

— Что?

— Дорогая, — сказал Маркус, вытаскивая кошелек и протягивая Келли десятидолларовую купюру, — возьми и купи себе что-нибудь на десерт.

— Но я еще не доела пиццу.

— Купи сейчас, а потом доешь пиццу и сразу же приступишь к сладкому.

Келли взяла деньги. Маркус и Фиона проследили, как она вприпрыжку побежала к прилавку с мороженым.

— Что на тебя нашло? — спросил Маркус жену.

— Ничего.

— Мы хотели свозить ее куда-нибудь развеяться, а ты вдруг учинила ей настоящий допрос.

— Не говори со мной таким тоном.

— Фиона, иногда… иногда ты даже не представляешь, какое впечатление производишь на окружающих. Неужели… у тебя совсем нет сострадания?

— Да как ты смеешь! — возмутилась она. — Я задаю ей вопросы, поскольку переживаю за ее состояние.

— Нет. — Маркус покачал головой. — Здесь нечто иное. Возможно, все дело в том, что ты всегда недолюбливала Энн Слокум?

— О чем ты говоришь?

— Я заметил, как ты вела себя с ней на той вечеринке с продажей сумок, или как там называлось это мероприятие. Ты общалась с ней так пренебрежительно. Весь вечер задирала перед ней нос.

Фиона с удивлением уставилась на мужа:

— Какая чушь. Не понимаю, с чего ты взял?

— Я просто хочу сказать, что больше этого не допущу. Ты не будешь мучить девочку. Мы привезли ее сюда ради покупок; потом, если хочешь, мы покажем ей те школы, хотя я ума не приложу, с чего ты взяла, будто Глен позволит своей дочери жить у нас с понедельника по пятницу. А после мы отвезем ее домой.

— Она моя внучка, а не твоя, — напомнила ему Фиона.

— Забавно, но именно я переживаю за нее.

Фиона хотела возразить ему, но в этот момент поняла, что Келли стоит в двух футах от нее. В одной руке она держала политое сиропом и посыпанное орехами мороженое, в другой — сотовый телефон.

Келли протянула трубку Фионе:

— Папа хочет что-то сказать тебе.

После визита Даррена Слокума я вернулся в дом сильно возбужденным и, войдя в кухню, набрал номер мобильного Келли.

— Привет, пап, — сказала она.

— Привет, солнышко. Ты где?

— Покупаю мороженое в торговом центре.

— Каком торговом центре?