— Да… — Я натянуто улыбнулся. И хотя Тео злобно буравил нас глазами через лобовое стекло пикапа и, возможно, не одобрял нашего поведения, я обнял ее. Последний раз я сделал это на похоронах ее отца, которые проходили днем ранее похорон Шейлы. Учитывая обстоятельства, я мог бы пропустить эту церемонию, но у Салли не было ни семьи, ни братьев и сестер, и мне пришлось нести эту тяжкую ношу. Я сам еще очень остро ощущал горе и понимал, как важно для Салли, чтобы я провел с ней эти два часа и помог справиться со страданиями.

Пару недель спустя стало известно, что именно тогда произошло. Отец Салли принимал медикаменты, которые предотвращали образование тромбов и снижали риск сердечного приступа. Утром Салли дала ему дозу, но вскоре после ее ухода на работу отцу стало плохо, и он принял еще лекарство. Передозировка привела к кровотечению, от которого он и умер.

— Мы должны собраться с силами и жить дальше, — сказал я Салли, игнорируя недовольный взгляд Тео. — Теперь мы не можем ничего изменить.

— Наверное, — отозвалась она. — Как Келли? Она дома? — Салли оставалась любимой няней Келли, хотя и не сидела с ней с тех пор, как моей дочери исполнилось четыре года.

— Она с бабушкой. И очень расстроится, когда узнает о твоем приезде в ее отсутствие. — Я замолчал, поскольку не любил делать признаний, но все же не удержался: — Никогда не думал, что будет так тяжело. Отцу бывает трудно говорить с дочерью на некоторые темы.

— О да, — улыбнулась Салли. — Представляю, как ты будешь ей рассказывать про месячные.

— Просто с нетерпением жду этого момента.

Возможно, когда придет время, я попрошу помощи у Фионы. А лучше у Салли.

— Если тебе понадобится, чтобы я поговорила с ней о…

— Спасибо. Подумаю об этом. Слушай, тебе лучше уйти. У Тео такой вид, словно он сейчас взорвется.

Она кивнула в сторону бампера:

— И прости за эти «орехи».

— Я не позволил бы Келли ездить на машине с таким «украшением».

Она зарделась. Мои слова задели ее.

— Увидимся в понедельник. — Салли повернулась и зашагала к пикапу. Шины завизжали — Тео резко сорвался с места.

Я зашел в дом и налил себе кофе, хотя знал, что пить я не буду. Мы с Салли всегда были как брат и сестра, и моя критика, наверное, особенно сильно кольнула ее. Я все еще размышлял об этом, когда зазвонил телефон.

— Алло?

— Значит, ты дома, — послышался мужской голос, который я узнал не сразу.

— Кто это?

— Даррен Слокум. Нам нужно поговорить.

Я вышел на крыльцо и стал ждать, когда появится Даррен Слокум.

Меня мучило любопытство. Почему Слокум решил поговорить со мной? Я подумал: скорее всего он хочет, чтобы я помог с выносом гроба, или что-нибудь в этом роде.

Не прошло и пяти минут, как красный пикап Слокума свернул с улицы и остановился перед домом.

— Даррен, — сказал я, спускаясь с крыльца и протягивая ему руку, после того как он вышел из машины, — соболезную по поводу Энн.

Мы обменялись рукопожатиями, и Слокум кивком принял мои слова утешения:

— Да. Ужасное потрясение.

— Скажи, как Эмили?

— Очень плохо.

— Даррен, что произошло?

Он потер челюсть и поднял глаза, словно пытался собраться с силами, чтобы ответить.

— Несчастный случай.

От этих неожиданных слов по спине у меня пробежал холодок.

— Авария?

— Не совсем.

— Что ты имеешь в виду?

— Она доехала по Хай-стрит до пристани, и там у нее, похоже, лопнула шина переднего колеса. Энн вышла посмотреть, что случилось — дверь была открыта, а двигатель работал, — но припарковалась она на самом краю причала и поэтому потеряла равновесие и сорвалась. Полицейский заметил ее в воде.

— Боже, — произнес я. — Мне очень жаль. Очень.

— Да, спасибо.

— Даже не знаю, что еще сказать.

— Тебе ведь известно, что наши дочери дружат?..

— Разумеется.

— Твоя дочка… Келли… она уже знает?

Я кивнул.

— Я собирался ей рассказать после того, как поговорил с твоей свояченицей по телефону, но она обо всем узнала из чата, от своей подруги. Может быть, даже от Эмили.

— Ясно, — тихо сказал Слокум. — Для нее это, наверное, стало большим потрясением.

— Да.

— Я подумал, — продолжил Слокум, — возможно, ей станет легче, если я поговорю с ней и расскажу о случившемся.

— Хочешь поговорить с Келли?

— Да. Она дома?

— Нет. Но я все передам ей. Не волнуйся. — Я не видел никаких причин, по которым Даррен Слокум должен был рассказывать Келли о смерти своей жены. Я сам ей обо всем сообщу и попытаюсь утешить.

Он задумчиво подвигал челюстью.

— Когда Келли вернется? Она уехала к друзьям?

Мускул под его правым глазом подрагивал. Слокум был так напряжен, что казалось — еще чуть-чуть, и он просто лопнет. Мне хотелось узнать, что случилось, поэтому я постарался говорить тихим и спокойным голосом.

— Даррен, даже если бы Келли была здесь, не думаю, что ей это помогло бы. Она недавно лишилась матери, а теперь то же самое приключилось с ее лучшей подругой. Я думаю, будет лучше, если я возьму это на себя.

В его глазах появилась растерянность.

— Ладно, Глен, давай сменим тему.

Я мысленно занял оборонительную позицию.

— Что, черт побери, произошло прошлым вечером? — спросил он.

Я потрогал языком щеку.

— О чем ты, Даррен?

— Твоя дочка. Почему она попросила забрать ее?

— Ей стало нехорошо.

— Нет, только не надо об этом. Что-то другое имело место.

— Что бы ни случилось, это произошло в твоем доме. И я мог бы спросить тебя о том же.

— Да, только я ничего не знаю. Но между моей женой и твоей дочерью что-то вышло.

— Даррен, к чему ты клонишь?

— Я должен знать. У меня есть на то причины.

— Это как-то связано с несчастным случаем?

Слокум снова подвигал челюстью, но ничего не ответил. Наконец он хриплым голосом проговорил:

— Мне кажется, моей жене звонили. Думаю, именно из-за этого звонка она и поехала на пристань. И я должен знать, кто это был.

Разговор начал мне надоедать.

— Даррен, езжай домой. К своей семье. Ты им сейчас нужен.