Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аромат экзотичных для военного времени французских духов мягкой волной коснулся обоняния присутствующих мужчин. Шлейф изысканного запаха точно не желал растворяться в атмосфере кабинета.
– Добрый вечер, – окончательно добила Ангелина присутствующих неуставным приветствием.
– Вечер добрый. Вечер добрый, – переводя взгляд то на Ангелину, то на Суровцева, согласился Фитин.
Суровцев поцеловал жену в щечку. Подставил ей стул. Вернулся на прежнее место за столом.
– Докладывайте, – не принимая вольную манеру общения, строго приказал Судоплатов.
– Последние полгода я имела сомнительное удовольствие вести жизнь не достаточно умной генеральской жены, – совсем не по-строевому начала свой доклад Ангелина.
– По данным моей службы, вы неплохо справляетесь с этой ролью, – прокомментировал слова женщины начальник контрразведки Федотов, – доносов на вас скопилось больше чем достаточно для немедленного ареста и приговора.
– Продолжай, – мягко сказал Суровцев.
– Два дня назад на приёме в английском посольстве, – продолжила Ангелина, – ко мне подошёл господин. Назвался Виталием Григорьевичем Серовым. Попросил меня передать мужу письмо.
– Очень интересно, – действительно заинтересовался Фитин.
– Вы знаете такого человека? – в свой черёд спросил Суровцева Федотов.
– Знаком, – был предельно краток Сергей Георгиевич.
– Вы передали письмо? – поинтересовался уже Фитин.
Ангелина отрицательно покачала головой.
– Почему? – не желал успокаиваться Павел Михайлович.
– Мне показалось, что серьёзные намерения таким образом не выстраиваются, – ответила женщина.
– Пётр Васильевич, – обратился Судоплатов к Федотову, – вы, надо полагать, больше нас знаете об этом Серове?
– Не так много, как хотелось бы. Офицер русского императорского флота. Эвакуировался с войсками Врангеля из Крыма. После Гражданской войны мотался по Европе. Во время гражданской войны в Испании воевал на стороне Франко. Добровольцем. По профессии инженер. Прибыл из Англии как консультант по судостроительной промышленности. Всё, пожалуй, – закончил Федотов.
– Не томите, товарищ генерал. В чём тут фокус? – обратился к Суровцеву Фитин.
– Фокус в том, что в Крыму Серов служил в морской контрразведке. А ещё в том фокус, что он ещё в двадцатом году знал, что я имею прямое отношение к золоту Колчака.
Все присутствующие снова молчали. Такой уж выдался вечер. Паузу нарушил Судоплатов:
– Пора поразмышлять вслух.
– Размышлять особенно некогда, – неожиданно заявил обычно молчаливый на совещаниях Эйтингон, – «Лихие» только что сообщили, что немецкий ревизор прибыл. Мало того, назначил генералу, – посмотрел он на Суровцева, – встречу на послезавтра. Ещё и место встречи указал.
– Ну это, извините, наглость какая-то, – не удержался от замечания Федотов.
– Наглость, – согласился Судоплатов.
– Это не наглость. Это похоже на очередную грубую проверку агентуры, почти вызов, – возразил Эйтингон.
В этот раз молчания не последовало. Реакция большинства присутствовавших людей была почти молниеносной, несмотря на то что вопрос был крайне серьёзен, чтобы делать скоропалительные выводы и принимать незрелые решения.
– Эта операция – операция не разведки, – категорично заявил Фитин.
– А я должен напомнить, – в свой черёд заявил контрразведчик Федотов, – что кроме контрразведки, которую возглавляю я, есть ещё и контрразведка СМЕРШ. И возглавляет её, теперь заместитель народного комиссара обороны, уважаемый всеми нами товарищ Абакумов. Я бы не хотел что-то планировать совместно со СМЕРШ. Как и не хотел бы и конфликтовать с ними.
– В таком случае и я должен напомнить, что моё управление не специализируется на задержании шпионов, – высказал своё мнение и Судоплатов.
Взгляды руководителей и подчинённых сошлись на Суровцеве. Сергей Георгиевич не стал брать театральную паузу. Спокойно произнёс:
– А я-то по простоте душевной считал, что нынешние русские разведчики и контрразведчики изжили дореволюционные пороки несогласованности действий…
– Но-но, не забывайтесь, товарищ генерал-лейтенант, – строго предупредил Фитин, – здесь вам не оперативный отдел Генштаба. Хотя ваше мнение мы готовы выслушать.
– Прежде ещё поговорим об англичанах, – спокойно проговорил Суровцев. – Одновременно с бывшим капитаном императорского флота Серовым в английском посольстве объявился ещё один гость из прошлого. Это джентльмен по имени Освальд Райнер.
– Есть такой, – подтвердил слова Сергея Георгиевича Федотов.
– А о нём что мы знаем? – поинтересовался у коллеги Фитин.
– Не много, – отвечал Пётр Васильевич. – Впервые появился у нас в двадцатом году как торговый представитель во Владивостоке, затем в Москве, длительное время работал в Финляндии как корреспондент «Дейли телеграф», по-моему, и сейчас аккредитован у нас как журналист.
– Этот, с позволения сказать журналист, впервые появился в России намного раньше. Ещё до революции. По некоторым документам русской контрразведки проходил под псевдонимом Шестой.
– Что это значит? Поясните? – спросил Судоплатов.
– Осенью шестнадцатого года, после легендарного Брусиловского прорыва, я вернулся с фронта в столицу. Подполковник. Георгиевский кавалер. Адъютант. Правда, возраст подкачал. Был я тогда младше Ангелины. Мне было поручено разобраться в череде скандальных происшествий в Петрограде, связанных с Григорием Распутиным, в которые оказались втянуты военные чины. Скандалы с участием Распутина будоражили общественное мнение и буквально потрясали тогда столицу. Я взялся за дело и начал с того, что изучил полицейские сводки последних месяцев. Выяснил любопытную вещь: получалось, что Распутин устраивал скандалы и занимался непотребством в нескольких местах одновременно. Не было это тайной и для полиции. Как не было у полиции и приказа что-либо предпринимать. Я несколько превысил свои полномочия и инспирировал полицейскую облаву. За вечер и ночь в полицейских участках оказалось несколько человек, называвших себя Григорием Распутиным… Три бородатых мужика из провинции, два загримированных столичных актёра и один бывший каторжанин – растлитель малолетних…
– Я ничего об этом от вас не слышал, – то ли упрекнул, то ли просто констатировал факт Судоплатов.
– Сделал и забыл. Так и тогда было принято…
– И что следует из сей притчи? – спросил Фитин.
– Деньги на свои представления в ресторанах и борделях означенные лицедеи получали от людей, связанных с английским посольством. А также от английского военного представителя Освальда Райнера. Это к вопросу об английском интересе к моей персоне. Мы знакомы с дореволюционных времён. А ещё точно так, как тогда, уверяю вас, нынешние английские дипломаты заинтересованы в кровопролитной войне между русскими и немцами с минимальным участием в этом кровопролитии стороны английской. Тогда как вашему управлению, Павел Михайлович, поставлена задача содействовать скорейшему открытию второго фронта в Европе. Я правильно понимаю ситуацию?