Сражаясь с непокорными лентами, Константин что-то бормотал себе под нос, и ее взгляд не отрывался от его рта. Верхняя губа четкая и твердая, нижняя — более пухлая. Рот столь же четко очерченный, как у греческих статуй, чувственный и в то же время всецело мужской. Дыхание Джейн участилось, губы приоткрылись от желания.

Его взгляд скользнул по ее лицу. Джейн вспыхнула, оттого что попалась на разглядывании его рта. Что-то опасное горело в его глазах, но она уловила только отблеск, поскольку Константин опустил ресницы и снова занялся работой.

— Готово, — мягко сказал он, отпустив ленты.

Скосив глаза, Джейн увидела, что он завязал элегантный бант.

Немало времени ей понадобилось, чтобы вернуться мыслями к тому, что тревожило ее перед этой волнующей интерлюдией. Люк! Константин думал отвлечь ее этой возней с лентами?

Смущение от того, что он преуспел, добавило резкости ее словам.

— Соблаговолите объяснить мне, почему, при всей вашей мудрости, причем мужской, вы оставили маленького мальчика одного добираться домой. Ведь на него напали хулиганы и, возможно, снова это сделают, прежде чем он окажется в Лейзенби.

Константин посерьезнел.

— На Люка напали не без причины. Возможно, потому, что он маленький и легкая цель, возможно, потому, что он живет в Лейзенби-Холле и носит хорошую одежду. Существует великое множество поводов, которые вам и мне показались бы нелепыми.

— Но…

Константин поднял руку:

— И если бы мы, как могущественные лорд и леди, пришли ему на помощь, это только усугубило бы неприязнь. А поскольку я не намерен впредь запирать мальчика в доме, то ожидаю, что он снова отправится в деревню. И тогда его ждет куда более сильная трепка, чем сегодня.

Он нашел место, достаточно широкое, чтобы развернуть фаэтон. Пока Константин был занят маневром, Джейн обдумывала его слова.

С неохотой ей пришлось признать, что в них есть смысл. И это укрепило ее уверенность в том, что в жизни Люка должен быть мужчина, который поможет разобраться и справиться с подобными проблемами.

— Думаю, вы правы, — вздохнула она. — Хотя меня это убивает.

Константин не выказал ни малейших признаков триумфа.

— Люк не сильно пострадал, иначе я бы настоял на том, чтобы доставить его в Лейзенби. Он знает окольную дорогу и не пойдет по главной улице. Не думаю, что есть повод тревожиться о новом нападении на него именно сегодня.

Переложив вожжи в одну руку, другой Константин взял за руку Джейн. Он, без сомнения, намеревался этим жестом успокоить ее, но его прикосновение пронзило ее огненной стрелой. Задохнувшись, она отдернула руку.

Это уж слишком, ведь они на главной улице!

Константин поморщился. Никто не может заигрывать с леди, преисполненной праведного гнева из-за того, что ее обожаемому мальчику задали трепку.

Константин смирился с тем, что в эту поездку хорошенькие губки ему не целовать. Когда Джейн смотрела на него с таким желанием в ясных серых глазах, пока он завязывал ленты ее шляпки, он опасно близко подоил шел к тому, чтобы сокрушить преграду между ними, и черт с ними, с последствиями. Слава Богу, он сумел сдержаться. Ничем хорошим это не кончилось бы.

Удивительно, что краткая интерлюдия на главной улице так повлияла на него. Он часто использовал эту уловку, чтобы сблизиться с женщиной, но никогда прежде столь невинный флирт не вызывал в нем столь сильного желания.

Константин хотел — и совершенно отчаянно — заставить Джейн желать его. Не только как объекта для решения всех ее проблем, но и как мужа, властелина, любовника.

К несчастью, сила желания сделала его глиной в ее руках. К тому времени, когда они приехали в Лейзенби-Холл, Константин взял на себя обязательства содействовать интересам Люка, чего бы никогда не сделал, если бы не стремление доставить Джейн удовольствие. Мальчишка ему нравился, он сам бы разобрался с драчунами. Но остальное… Константин вздохнул. Ах он, бедняга!

Когда Константин позже поймал Люка, мальчишка неожиданно проявил характер. Он упорно замалчивал инцидент в деревне, как бы осторожно Константин ни подбирался к теме. Константин старался выведать правду, старалась и Джейн, но без всякой пользы.

И не оставалось ничего другого, кроме как научить мальчика избегать стычек и постоять за себя, если понадобится.

Константин полагал, что Джейн вряд ли смирится со столь решительными мерами, и был приятно удивлен, когда она кивнула, поняв, о чем идет речь. От ее одобрения странное тепло разлилось у него в груди.

Чем лучше он узнавал Джейн, тем большее значение, казалось, приобретала брачная сделка.

Но ему нужно решить вопрос быстро, чтобы они могли получить одобрение Монфора и принять меры по уплате долгов фабрики.

Леди Арден поспособствует в переговорах с Монфором. Ведь их водой не разольешь.

На следующий день Константин застал свою родственницу в гостиной: она деловито расставляла цветы в вазе.

— А, это ты, Константин. — Закончив, леди Арден повернула вазу так, чтобы ее работа смотрелась наиболее выигрышно.

— Как вижу, вы чувствуете себя здесь как дома. — Он приподнял бровь. — Скажите, Монфор знает, что вы тут?

Несмотря на всю ее уверенность в себе, по тому, как дрогнули ее красивые ноздри, Константин понял, что затронул больной вопрос. Она взяла грозного вида ножницы и убрала их в корзинку для рукоделия.

— Нет, а почему он должен знать?

— Действительно, почему? Только не говорите, что он одобряет ваше вмешательство, я все равно в это не поверю.

Она повернула к нему искрящиеся темные глаза.

— Давай не будем обсуждать герцога. Ты должен, просто обязан жениться на Джейн. — Леди Арден всплеснула руками: — Разве она уже не влюбилась в тебя?

Это его поразило.

— Что за странные вещи вы говорите?

Константин настороженно посмотрел на родственницу.

Леди Арден чаще всего добивалась своего, когда нацеливала на это свой макиавеллиевский ум. Константин хотел, чтобы Джейн желала его и уважала. Но любовь? Меньше всего ему нужно, чтобы Джейн оказалась в оковах непреходящей любви.

Он усмехнулся. На самом деле он бы дорого дал, чтобы увидеть ее ледяное величество в муках вожделения. Но потерявшие голову от любви женщины неблагоразумны, создают трудности и делают жизнь совершенно неудобной. Такого брака он не желает.

Вынув зеленый стебелек, Константин вертел его между пальцами.

— Когда я предложу леди Роксдейл стать моей женой, это будет чисто коммерческая сделка. Полагаю, что, будучи членом семейства Уэструдер, она знает, как работают такие союзы.