и уткнулась носом в грудь любимого. Пусть думают что хотят.

— Давай обсудим в ресторане, — предложил Искандер.

Я замерла. В ресторане… Без меня?

Почему-то теперь мне было важно быть рядом с ним.

Словно невидимые цепи сковали нас, и я ощущала потребность оставаться с любимым.

— Только Лизу провожу, а там — поговорим, — добавил Искандер.

Сердце мое кольнуло от боли и обиды.

— Красота, садись, не мерзни, — Искандер открыл дверь, и я юркнула внутрь.

Стараясь не расплакаться, я начала застегивать ремень. Пальцы мои дрожали, и это получилось у меня лишь с третьей попытки.

Рядом открылась дверь. Искандер сел за руль. Позади послышался шум, и я с опозданием поняла, что его братья тоже поедут с нами.

Значит, поговорить не получится. Жаль.

Настроение мое от воодушевленного стремительно ползло к унылому.

Подавив в себе неприятные чувства, я прильнула к окну.

С неба мелкими каплями падал дождь. Не было видно ни луны, ни звезд. Кругом — серость и холод. И это в октябре!

А завтра, ведь, еще мне нужно было идти на занятия…

Энтузиазма по этому поводу уже не имелось, но я понимала — тут нужно заставить себя.

Как-то слишком быстро мы добрались до дома, в котором я теперь жила. Тоска достигла до края сердца, глаза обожгло от слез, и я мысленно взмолилась, прося Господа, чтобы Он сдержал их.

— Я недолго, — бросил Искандер, и первым вышел из машины.

Дверь сбоку открылась, и холодный воздух обдал мне лицо.

— Спокойной ночи, — попрощалась я с братьями Искандера.

Они в унисон пожелали того же, и я, наконец, выбралась наружу.

— Осторожно, тут лужа, — Искандер приобнял меня за талию и не позволил мне встать в лужу.

Ни слова не говоря, он повел меня в подъезд. Я чувствовала, что Искандер торопится. А я вот, напротив, спешить не хотела, но пришлось идти быстро.

Стоило только двери открыться, как запахи, витавшие внутри, проникли мне в нос. Пахло жареной картошкой и, кажется, блинами. Уютно, хорошо! За каждой дверью мне рисовалась теплая, семейная картина. Я всю жизнь мечтала об этом…

Получится ли у нас с Искандером такое?

Когда мы были в номере отеля, наедине, он казался мне самым родным человеком во всем белом свете. А теперь… Он был каким-то другим.

Строгим, холодным, властным.

Что, если его чувства по отношению ко мне угасли?

Мысль, как острое лезвие, вспорола мне сердце.

Боль нахлынула, в глазах потемнело, и я, чтобы не упасть, привалилась к стене, рядом с дверью в нашу квартиру.

— Красота, что с тобой? — Искандер обнял меня за плечи и обеспокоенно заглянул в глаза.

— Просто, — я выдавила из себя улыбку. — Немного притомилась.

Мои слова не убедили его.

— Пойдем, — Искандер, продолжая меня обнимать, завел внутрь квартиры и закрыл дверь.

Кинул на пол сумку с вещами (в ней лежало мое платье и туфли, еще какая-то мелочь) и пристально посмотрел на меня.

Откинув голову, я ответила ему грустным взглядом.

— Не продуло тебя, нет? — горячие пальцы прощупали мой лоб, коснулись щеки, и сердце мое заныло от заботы, сквозившей в действиях любимого.

— Нет, не переживай. Иди, — я кивнула в сторону двери, — тебя братья ждут.

Искандер чуть сощурил глаза. Секунда-две он просто вглядывался в мое лицо, а потом сказал:

— Мне действительно пора. Запирай дверь и ложись спать.

— Хорошо, — испытывая противоречивые желания — чтобы Искандер остался и ушел (чтобы я, наконец, могла дать волю слезам), я расстегнула замок на куртке и сняла её.

Отвернувшись, начала вешать куртку, и следом ощутила, как горячие ладони обхватили меня под ребрами.

Жаркое дыхание обожгло затылок.

— Спокойной ночи, милая, — пальцы чуть сильнее сжали мои бока, давая мне понять, что Искандеру не хотелось отпускать меня.

Я порывисто обернулась и прижалась губами к его губам. Позабыв о стыде, я поцеловала его, и в этом поцелуе была вся тоска и грусть, что посетили меня этим вечером.

Как утопающая, я схватилась за плечи Искандера. Почувствовала, как под моими пальцами забугрились мышцы, и сердце затопило восхищением.

Люблю! До боли в груди люблю этого мужчину!

— Мне пора, — Искандер мягко, но непреклонно отстранил меня от себя.

Видимо, выражение лица у меня в этот момент было совсем жалким, потому что любимый погладил меня по щеке — так, как гладил бы расстроенного ребенка.

— Увидимся, милая.

Ничего более не добавляя, Искандер решительно вышел из квартиры. Я привалилась к двери.

Уставшая, полная переживаний и тоски. Пальцы плохо слушались меня, пока я закрывала замок, но слава Богу, у меня хватило сил.

А потом — я, вспомнив, побежала, на кухню. Ринулась к окну.

Теперь мне было жизненно важно увидеть, как Искандер садится в машину и уезжает.

Через секунду показалась его высокая фигура. Оберегая взглядом любимого, я дождалась, когда он сядет в машину.

Как только автомобиль двинулся вперед, я почувствовала, как по моим щекам закапали слезы.

В груди — сам по себе — появился трепещущий вопрос.

Так будет всегда?

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

До часа ночи я ждала возвращения Искандера.

Хоть он и не обещала этого, я надеялась, что он вернется.

Ожидание томило мою душу…

Замерев на диване, я прислушивалась к шуму. Порой, мне слышалось шуршание шин по мокрому асфальту. Казалось, следом послышатся шаги в подъезде, а потом — и звук проворачиваемого ключа в двери.

Но мне это лишь казалось…

И когда я поняла, что Искандер не придет этой ночью, тоска тяжелым облаком придавила меня к дивану.

Расплющенная этим чувством, я превратилась в одну лужу из слез.

Плакала, да.

Почему?

От тоски и ощущения собственной ненужности.

Сердце отказывалось слушать разум, который безрезультатно пытался напомнить, что Искандер не давал обещания прийти этой ночью.

Любящее сердце это не волновало, у него имелась своя философия.

Оно хотело быть с объектом своей любви.

Так я и заснула — в слезах и грустных размышлениях, а когда пробудилась — за окном уже начинало светать.

Первым делом я покосилась на свободную половину дивана. Сердце сжалось. Искандера не было. Последняя надежда, что он придет, когда я буду спать, погасла и оставила в груди горький пепел.

Я легла на спину и раскинула в стороны руки.

Не хотелось никуда идти. Тело ныло, душа грустила, а раздающийся за окном дождь лишь усиливал эти чувства.

Соблазн остаться был большой.

Но!

Моя душа запротестовала. Так не годится! Для чего я поступила учиться? Зачем так старалась, преодолевала себя и строила планы?

Внутри забурлила энергия, и я подскочила