С лестничной площадки в прихожую шагнули еще два человека. Здоровый амбал, ненамного уступающий в габаритах Ставридову, в фоме сержанта и врач в белом халате.

— Это доктор Волосевич, — представил эскулапа Калугин, больше обращаясь к Красильниковой, нежели к кому-то другому, — он работает хирургом в реанимации, седьмая областная больница. Именно туда мы вас и поместим, Елена Викторовна.

— Спасибо, — с улыбкой ответила она.

— Хорошего тут мало, — пробасил Ставридов, — надеюсь, вы осознаете всю серьезность ситуации?

— Осознаю, — ответила Лена.

— Это очень опасно, — продолжал запугивать ее Иннокентий Вениаминович.

— Я знаю и тем не менее готова ехать.

Игорь посмотрел на нее с явным восхищением, чего нельзя было сказать о Ставридове. Доктор Волосевич и амбал в форме вообще оставались безучастными ко всему происходящему. Они лишь выполняли приказ.

— Ну что ж, поехали, — предложил Калугин.

— Минуточку, — остановил его медведеподобный коллега. — Я бы хотел задать госпоже Охотниковой пару вопросов.

— Это можно сделать и по дороге.

— Я не отниму много времени, — Ставридов был упрям. — Скажите, это вы обнаружили труп Красильниковой Анны Викторовны в офисе фирмы «Металл-С»?

— Да, я.

— Руками что-нибудь трогали?

— Ничего, — отважно соврала я.

По лицу Иннокентия Вениаминовича я видела, что он ни на грош не поверил мне.

— Ваши действия мне вовсе не нравятся, — сказал он. — И если вся эта затея с подменами и больницами провалится, я вас арестую, обещаю это твердо.

Я не сомневалась в том, что он выполнит угрозу. Он бы и сейчас с удовольствием нацепил на меня наручники, но его сдерживало то, что операция могла пройти без сучка и задоринки, и тогда он пожнет весь урожай, то есть, иными словами, поимку преступника припишет себе. Но я против этого ничего не имела.

Мы все дружно двинулись к выходу, но от самой двери Калугин обернулся и сухим, официальным тоном, не терпящим возражений, сказал, обращаясь к Селиванову:

— Вам, молодой человек, придется остаться здесь.

Бедному Диме было нечего сказать в свою защиту, и он покорился словам представителя власти. Закрыл за нами дверь и остался томиться в ожидании, неведении и волнении.

Загрузившись в «рафик», дожидавшийся нас на улице, мы покатили к седьмой областной больнице. За руль сел сержант, и вел он машину, надо заметить, очень умело. Профессионально лавировал в нескончаемом потоке и домчал нас до места назначения минут за двадцать, несмотря на то, что больница располагалась на окраине города.

— Мы выделим вам палату на последнем этаже, — сказал Волосевич Елене. — Именно там у нас отделение для самых тяжелых больных.

— Скажите, доктор, — вмешалась я. — А меня можно тоже госпитализировать в ту же палату.

— Для чего? — не понял он и обернулся за поддержкой к следователям.

— В этом нет нужды, — грубо отмел мое предложение Ставридов. — Вы, госпожа Охотникова, можете вообще отправляться домой. Да-да, прямо в Тарасов первым же рейсом. Мы тут и без вас справимся. Охрану объекта я все равно намерен поручить сержанту Рыбкину, — он кивнул на амбала за рулем.

— Постойте, — запротестовала я. — Так не годится. Я являюсь официальным телохранителем Елены Красильниковой. Она это может подтвердить.

— Мне по барабану, — изрек Ставридов и отвернулся к окну, давая понять, что дискуссия окончена.

Я повернулась к Игорю. Тот молча пожал плечами, как бы давая понять, что главный здесь все-таки Ставридов. Положение спасла сама Елена.

— Иннокентий Вениаминович, — обратилась она к следователю. — Если меня будет охранять от убийцы кто-то другой, то я отказываюсь от участия в операции. Имею я такое право?

— Конечно, — вставил свое слово Калугин.

Ставридов бросил на него недовольный взгляд, затем обратился к Елене:

— Сержант — профессионал своего дела.

— Да будь он хоть трижды профессионал, — возразила она. — Мой телохранитель — Охотникова. Я ее клиентка и доверять могу только ей.

Ставридов насупленно молчал.

— Я не подкачаю, Иннокентий Вениаминович, — улыбнулась я.

— Ладно, — буркнул он. — Поместите их в одну палату. Но сержант все равно будет находиться у дверей.

— Договорились, — кивнула я.

В здание больницы вошли Лена, я, сержант Рыбкин и сам Ставридов. Не считая доктора Волосевича, конечно. Жемчужному пришлось остаться в «рафике» с Игорем.

Все формальности уладили довольно быстро, и вскоре мы с Красильниковой очутились в отдельной двухместной палате. Доктор Волосевич, выполнив свою нехитрую задачу, отправился по своим делам. Оперативные игры и захваты преступников — это, конечно, дело полезное и стоящее, но ему необходимо еще и позаботиться о тех, кто действительно нуждается в медицинской помощи.

Ставридов осмотрел палату так, будто рассчитывал обнаружить здесь потайной ход. Исследовал полы, стены, заглянул под кровати, подошел к окну.

— Сержант будет неотлучно находиться за дверью, — проинформировал он нас. — Я с группой захвата — на улице неподалеку.

— Может, будет лучше, если ваш страж не будет маячить у дверей, а затаится где-нибудь в конце коридора, — внесла я свое предложение.

— Мне лучше знать, где находиться моим сотрудникам, — рявкнул Ставридов, и я решила, что будет благоразумнее не спорить с ним.

— Как скажете.

Он бросил на меня уничтожающий взгляд и вышел из палаты. Мы остались с Леной вдвоем. За дверью еще какое-то время грохотал раскатистый бас Иннокентия Вениаминовича, дававшего инструкции подчиненному, а затем смолк и он, сменившись удаляющимися шагами.

Я подошла к двери и выглянула наружу. Ставридов и в самом деле ушел, но зато сержант Рыбкин исправно нес службу, подпирая своей массивной спиной дверной косяк нашей палаты. Вот остолопы. Им не понять, что мы ловим женщину, и у нее совсем другое мышление, нежели у представителей сильного пола. Она не станет ломиться через коридор, увидев там здоровенного детину, вывести из строя которого ей не под силу. Мне же хотелось, напротив, упростить задачу злоумышленницы и дать ей возможность беспрепятствено проникнуть в палату. Впрочем, специалистам виднее, как поступать в таких случаях.

Я вернулась в общество Лены, которая успела уже к этому времени растянуться на больничной койке.

— Как тебе удобства? — спросила я.

— Не отель-люкс, конечно, но терпеть можно. Жаль только, я не подумала захватить с собой зубную щетку.

— Не волнуйся, — утешила ее я. — Мне очень хочется верить, что к утру мы уже будем дома.