Он еще теснее прижался к ней, чувствуя гибкую спину, округлость бедер… Пальцы скользнули ниже, потом вверх…

Она не отстранилась.

Он понял, что на ней нет нижнего белья. Его дыхание участилось. Она замерла, потом слегка отодвинулась и дернула за ремень, пытаясь расстегнуть пряжку непослушными от волнения пальцами. Он наклонился, прижав ее к стене, и расстегнул ремень сам. Он взял ее руки и развел их в стороны. Она стояла, будто распятая на стене, в прядях разметавшихся светлых волос и смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она притянула его к себе, и он подхватил ее. Сдавленный вскрик мог означать боль, но это уже не имело значения. Четыре года он был лишен этого. Он слышал ее прерывистое дыхание, он не мог надышаться ее запахом. Затем все кончилось. Он нежно опустил ее на землю и не выпускал из объятий, будто это было выше его сил. Вдруг ее тело напряглось, и она сжала его плечо, предупреждая об опасности.

Он ткнулся ей в шею, но она выскользнула и выглянула на аллею. В мгновение ока она натянула парик, подоткнув светлые волосы, завернулась в куртку и надела туфли. И пошла по аллее навстречу двум полицейским. Она шла прямо на них, с вызывающе задранным подбородком, готовая закатить скандал и не обращая внимания на лужи.

Глядя ей вслед, Шон видел, как ее фигурка постепенно растворилась в темноте. Двое бывалых полицейских увидели, как Шон застегивает ремень, и с улыбкой переглянулись.

Цифры на электронных часах перескочили на 03:15. Макалпин сел и, вытянув ногу из-под одеяла, поставил на пол. Голова раскалывалась. Он взял счет за обслуживание в номере: бутылка белого сухого вина, бутылка шампанского, салат из копченого лосося. И все по запредельным ценам «Тэрнберри». На этой гостинице настояла Натали: теперь она привыкла к пятизвездным отелям. Теперь!

Теперь — что?

Теперь она считала, что держит его в своих маленьких коготках. Около часов лежал его мобильник с потухшим дисплеем. Он взял его и пристально посмотрел в середину, будто мог взглядом вернуть к жизни. Она его выключила. Эта глупая корова выключила его мобильник! Он постучал аппаратом по лбу.

Ему надо было дистанцироваться от нее.

Он замер, когда она пошевелилась под одеялом и повернулась, обнажив смуглое плечо с атласной кожей. Очень привлекательная внешне, но абсолютная дура. С него достаточно. Во сне она была тихой, но это ненадолго. Искусством пластического хирурга можно только восхищаться. Жаль только, что он не догадался зашить ей рот.

Он смотрел на складки покрывала, принявшие форму ее тела, контуры бедер и размеренное движение живота — вверх-вниз. Притронувшись к ступне, он ощутил тепло и слабый пульс. Последние недели жизни Анна была такой же тихой. Только «да» и «нет». Он подумал, как было бы здорово перенестись в прошлое и так же сидеть на кровати, но только с другой блондинкой. Такой совершенной. А эта… Эта была искусственной и дешевой. Он положил мобильник, достал бумажник и вытащил несколько кредиток. При свете часов мелькнула фотография Хелены.

«Какое же все это дерьмо! — подумал он и чуть было не выругался вслух. — Самое настоящее дерьмо!» Его мысли вернулись к «Убийце с распятием». Как там его назвал Баттен? Кристофер Робин. Наверное, и в его голове могли быть те же самые мысли. Женщины. Злость. Ненависть.

Власть?

Он протянул руку над спящей женщиной. Он мог бы убить ее одним ударом.

Заманчиво.

Так и не протрезвев, он поднялся, оделся, как смог, в темноте, но с пиджаком решил не рисковать, боясь запутаться с рукавами, и перебросил его через плечо.

Анна? Как бы она сейчас выглядела, если бы выжила? Анна.

Нет, надо все забыть.

И выпить.

Хелена провела бессонную ночь. Тело ломило, нервы на пределе, и смертельно хотелось спать. Она приняла ванну с лавандовым маслом, выпила бокал вина и только потом — снотворное. Едва оно начало действовать, как разразилась буря и она опять не смогла уснуть. Она понятия не имела, где пропадал Алан; его мобильник был отключен, а в участке ничего не знали. Она даже позвонила Колину — тот был вежлив, но не сказал ничего конкретного. Она перевернулась и накрыла голову подушкой, но от завываний ветра это не спасало. Отчаявшись уснуть, она встала. Надев джинсы и старый черный свитер Алана, она побрела на кухню, включила чайник и вышла, напрочь про него забыв. Она налила в бокал красного вина и достала коробку трюфелей, которую кто-то принес на вечеринку. Она их не любила, но все-таки взяла одну конфету и, присев на кушетку, надкусила. Интересно, откуда взялся этот дождь? Она волновалась из-за выставки. Она волновалась из-за бугорка на груди, у которого не было на это права.

Она взяла бутылку и, сунув коробку под мышку, подошла к окну. Движение на Грейт-вестерн-роуд стихло, и только редкие машины оживляли улицу светлячками огней. Около дома никто не останавливался, и Хелена, прижимаясь к деревянным ставням, злилась на себя — зачем ждала и надеялась? Было ясно, что домой он не придет. Внезапно улицу осветила молния, и она увидела, что ее машины нет на месте.

Швейцар «Тэрнберри» открыл ему дверь и предложил проводить под зонтиком до парковки. Макалпин вежливо отказался.

— Если собираетесь ехать вдоль побережья, будьте осторожны, сэр. Это опасная дорога, а буря в самом разгаре.

Макалпин поблагодарил его.

На парковке уже не было надежной защиты, и ветер, набрав полную силу на площадках для гольфа, обрушивался на этажи автостоянки, заливая машины потоками дождя. Макалпин прикрыл голову пиджаком и бегом добрался до «БМВ».

— Трезвей, трезвей, трезвей, — уговаривал он себя, радуясь, что приехал на машине Хелены, которую можно было открыть пультом на расстоянии. Эта машина вообще могла ездить практически сама. Он сосредоточился, чтобы нажать черную кнопку и направить сигнал в сторону машины, но большой палец соскользнул и включившаяся сирена никак не хотела успокаиваться.

Макалпин втиснулся в салон и убрал с лица мокрые волосы. После холодного шотландского дождя он почувствовал себя лучше. Поправив зеркало заднего вида, он завел двигатель, перевел рычаг коробки-автомата на задний ход и тронулся, надеясь, что плавно, а не излишне осторожно, как ездят подвыпившие, и не резко, как ездят перепившие, которым на все наплевать. Он повернул на север, в сторону дороги вдоль побережья. Часы показывали 03:30.

— Нет, мы не можем.

— Ну конечно, можем. Давай, тебе понравится.

— Ни за что! — Но девушка смеялась и, подставив лицо навстречу дождю, смывающему макияж, позволила ему увлечь себя.

Опять сверкнула молния, превратив весь мир в черно-белую картинку, и высветила ее белую кожу и темные глаза.

— Ты похожа на Элиса Купера, — засмеялся он, обнимая ее за плечи одной рукой, а другой показывая, куда идти. Она, придерживая юбку, то и дело оступалась на высоких каблуках, скользя по булыжникам Вислерз-лейн.