– По правде говоря, я сразу ухватился за это предложение, чтобы иметь предлог хотя бы ненадолго попасть домой. Я скучаю по здешним местам. Все время быть в разъездах – это не всегда так уж приятно. – Он улыбается, качая головой.

– Значит, тебя не смущает, что они разрыли могилу?

– Я просто не имею права высказывать неодобрение, ведь это примерно то же самое, чем значительную часть своего времени занимаюсь я. Пусть это и не настоящие могилы, а затонувшие суда, но при кораблекрушениях тоже погибают люди, и обломки – место их упокоения. Кстати, некоторые из них лежат на дне по много лет.

– Но не рассчитываешь же ты отыскать обломки корабля на дне этого озера?

Он смеется.

– Нет. Это скорее исследовательские погружения. Озеро уже изучили вдоль и поперек, но теперь, когда в такой близости от воды нашли что-то новое, возможно, стоит пошарить еще. Изменение уровня воды, особенно если случались разливы или засухи, может разворошить донный ил. И то, что раньше было скрыто, станет видимым. Но только едва-едва – на глубине вода довольно мутная.

– Я читала, что в этом озере живет доисторический ящер.

– Ты имеешь в виду Горси?

– Горси?

– Так его называют местные жители. Несси в озере Лох-Несс, Горси – в озере Ллангорс. Здесь все слышали рассказы о нашем глубоководном чудовище.

– А его… кто-нибудь видел?

– Некоторые утверждают, что видели, особенно после того, как до поздней ночи просидели в пабе. Кажется, в Интернете есть парочка не внушающих доверия фотографий. Если найду их, я тебе скажу.

Тильда заставляет себя вернуться к списку причин, которые вынудили ее выйти из дома. Несмотря на настойчивые уверения Лукаса, что пока о его открытии нельзя сказать ничего определенного, она чувствует: в этой находке есть что-то, что поможет найти ответы. Что-то, связывающее останки в могиле с ее пугающими видениями. Даже если эти ответы будут содержать слова «призрак» и «убийца» и жуткий вывод, что кого-то похоронили заживо. Какое-никакое, а это начало.

Она смотрит на профессора. Он сидит рядом с Молли, и взгляды обоих прикованы к экрану ноутбука. Тильда собиралась попросить его о помощи, но ее остановил страх: она устроит короткое замыкание в то время, когда рядом находятся все, кого она здесь знает. Даже починив освещение в пабе, она не может быть уверена, что больше из-за нее ничего не сломается. И вместо того, чтобы обратиться к профессору, она поворачивается к Дилану.

– Ты не мог бы оказать мне любезность?

– Какую? Может быть, принести голову Горси?

– Ха-ха, – невесело смеется Тильда. – Нет, кое-что попроще. Мой… компьютер сломался, а мне нужно купить пару книг. Ты не мог бы заказать их в интернет-магазине? Вот, я написала названия. Мне необходимо построить обжиговую печь, работающую на дровах. То есть я хочу построить подобную печь. Я собираюсь испробовать новый метод обжига. И новые виды глазурей. Я написала имя и фамилию художника по керамике, который работает таким образом. Если забьешь в поиск его данные, сразу появятся имена других гончаров и авторов книг. Несколько лет назад мне довелось построить нечто подобное, когда я училась в художественном училище, но… в общем, мне может понадобиться дополнительная информация. Я собиралась попросить профессора…

– Буду счастлив помочь, – соглашается Дилан, беря листок бумаги.

– Спасибо. Только скажи, сколько они стоят, и я отдам тебе все наличными.

– Нет проблем. Но тебе надо починить компьютер. Должно быть, нелегко жить так высоко на холме без Интернета, особенно если не водишь машину.

– Да нет, я вожу. То есть я умею водить. Просто… в данный момент у меня нет машины.

Похоже, он ждет дальнейших объяснений, но поскольку Тильда не собирается ничего объяснять, повисшее между ними молчание становится немного неловким. Тильда начинает чувствовать себя все более и более усталой. Отсутствие регулярного сна, потрясение от пугающих видений, темп, в котором она работала в последнее время, – все это вместе взятое заставляет ее чувствовать себя как выжатый лимон. Кажется, запас ее сил на исходе. В довершение всех бед она отвыкла от человеческого общества и чувствует, что ей опять нужно уединение. Тильда встает и начинает одеваться.

– Ты нас покидаешь? – спрашивает Дилан. – Так скоро?

– Мне надо зайти в магазин. И успеть до отправления почты. Спасибо за выпивку и за то, что согласился добыть нужные книги.

– Как я уже сказал, буду счастлив помочь. – Он смотрит, как она вновь надевает шапку и солнечные очки. – Дай мне знать, если тебе захочется покататься по озеру. В любое время. Ведь у меня есть лодка.

Тут настает ее черед улыбаться.

– Та, у которой не запускается мотор?

– В ней есть и весла.

Она качает головой.

– Я предпочитаю передвигаться по суше, помнишь?

Пока Дилан не заговорил о чем-нибудь еще и не задержал ее, она машет ему, свистом подзывает Чертополошку и выходит из паба. Если не считать усталости, впервые за последние несколько недель она чувствует себя совершенно нормальной и похожей на человека. В деревенском магазине она покупает столько еды, сколько помещается в рюкзак, в том числе настоящий собачий корм, не забыв при этом закупить кучу супов и шоколадок. Тильда останавливается на почте, выбирает открытку и пишет несколько жизнерадостных строк родителям. Опуская открытку в почтовый ящик, она мысленно посылает с ней желание: пусть родители убедятся, что с ней все в порядке, и пусть получится уговорить их не приезжать. Как бы ни приятно было вновь увидеть отца, сейчас нужно столько всего сделать, справиться со столькими задачами, посмотреть в лицо стольким вызовам, что Тильде совершенно не хочется думать еще и о беспокойстве, которое непременно почувствуют отец и мать.

Свет зимнего солнца быстро меркнет, когда оно заходит за вершины Бреконских маяков. Тильда и Чертополошка медленно, но упорно идут по склону холма вверх, к коттеджу Тай Гвин.

Сирен

Я жду, сидя в доме. Огонь в очаге горит, но я поддерживаю лишь слабое горение, ибо не хочу, чтобы небольшую хижину наполнил дым. Нынче я бросила в невысокое пламя несколько стебельков розмарина, чтобы лучше запомнить видение и обострить притупленные чувства. После поисков видения я всегда ощущаю усталость. Причина этого в некоторой степени кроется в ядовитых свойствах ведовских мухоморов. Их действие на человеческое тело длится целый день, а иногда и дольше. Но есть и другие причины моих вялости и уныния. Во-первых, путешествуя в ином обличье, я возвращаюсь в обыденный мир утомленной, ибо в странствиях руки и ноги и все мышцы действовали не так, как привыкли в реальном мире, – и теперь тело болит. А во-вторых, я подавлена тем, что ясно сказало мне видение. У принцессы Венны не будет ребенка. Это несомненно. Я не люблю эту женщину, но мне ее жаль. В наши опасные времена ее положение жены принца станет весьма шатким. А ее будущее как бесплодной женщины так безрадостно, что я не пожелала бы такого никому. Но на кону сейчас стоит нечто куда большее, чем счастье Венны, ибо мое видение предвестило возможную смерть принца Бринаха. Тем, кто не посвящен в искусство толкования видений, могло бы показаться, что все безнадежно. Я видела, как более сотни атакующих всадников, воинов с острыми мечами загнали принца в озеро… На первый взгляд, это должно предвещать торжество врагов, его поражение и даже смерть. Но необязательно будет так. Если бы я увидела, что Бринах пал от меча, стрелы или боевой секиры, то да, я истолковала бы видение однозначно. Но он въехал в воду. Его поглотило озеро. Таким образом, он вступил в пороговую область, где встречаются два мира: реальный и потусторонний, откуда можно вернуться. Поэтому я молюсь, чтобы видение предвещало не его неоспоримую смерть, а только поражение в битве, от которого он может оправиться.