Но затем Елена увидела тонкую шелковую полоску, аккуратносвернутую и уложенную в угол шкатулки. Достав полоску, она пробежала по нейпальцами. Вот она, та самая абрикосовая ленточка, которую Елена потеряла навторой день занятий в школе.

«Ах, Стефан!»

Слезы жгли Елене глаза, а в ее сердце неотвратимоподнималась всесокрушающая любовь.

«Так сразу? Ты так сразу в меня влюбился? Стефан, я так тебялюблю!»

«И совершенно неважно, что ты не можешь в этом признаться»,– подумала Елена.

За дверью раздались какие-то звуки. Быстро свернув ленточку,Елена положила ее обратно в угол ларца. А затем обернулась к двери, торопливоутирая непрошеные слезы.

«Неважно, что ты не можешь сказать мне это прямо сейчас. Яскажу это за нас обоих. И когда-нибудь ты ответишь мне».

7 октября, около 8 утра

Мой милый дневник!

Пишу это на уроке тригонометрии и отчаянно надеюсь, чтоГальперн ничего не заметит.

Вчера вечером у меня при всем желании не нашлось временизаписать новости. Получился безумный, непредсказуемы день – вроде того вечеравстречи выпускников. Сегодня утром на уроке мне показалось, что все,случившееся в прошлый уик-энд, было сном. Скверные события оказались оченьскверными, зато хорошие – необычно хорошими.

Я не собираюсь официально выдвигать обвинения противТайлера. Правда, он временно исключен из школы и из футбольной команды. Так жекак и Дик – за пьянство на танцах. Никто, правда, открыто об этом не говорит,но я не знаю, что очень многие считают его ответственным за то, что случилось сВики. Сестра Бонни видела вчера Тайлера в клинике и говорит, что у него подглазами два колоссальных фингала, а все лицо в лиловых подтеках. Я волей-неволейтревожусь о том, что случилось, когда они с Диком вернутся в школу. Теперь нихкуда больше причин ненавидеть Стефана.

Итак. Стефан. Я проснулась сегодня утром и запаниковала,думала: «А что, если все это не правда? Или, если этого никогда не происходило?Или если он передумал?» Тетя Джудит за завтраком тоже беспокоилась, потому чтоя опять толком ничего не ела. Но затем я отправилась в школу и увидела Стефанав коридоре рядом с канцелярией. Мы просто посмотрели друг на друга. И все моисомнения развелись. Стефан мне лукаво улыбнулся. Я сообразила, что он опятьправ, что нам лучше не набрасываться друг на друга в школьном коридоре. Еслимы, конечно, не собираемся своими страстными объятиями повеселить секретарей.

Между нами все замечательно. Это точно. Теперь мне простонадо найти способ объяснить это Жан-Клоду. Ха-ха-ха!

Однако я, впрочем, определенно не понимаю. Почему Стефан непылает счастьем как я? Когда мы оказываемся в компании, я могу понять, какСтефан себя чувствует, я знаю, как сильно он меня любит, как я ему нужна. Унего внутри появляется такой отчаянный голод, когда он меня целует, словно онжелает насладиться не только моим телом, но и душой. Получается как с тойчерной дырой, которая…

По-прежнему 7 октября, но теперь уже 2 часа дня.

Пришлось прерваться, потому что мисс Гальперн все-таки меняпоймала. Она даже начала было читать вслух то, что я написала, но потом, какмне показалось, она вспомнила о предмете урока и перестала. Однако учительницабыла откровенно расстроена. Что ж мне придется серьезно подумать о такихничтожных делах, как возможный провал по тригонометрии.

Мы со Стефаном вместе перекусили – точнее, просто посидели вуглу футбольного поля, куда я захватила свой ленч. Стефан даже не потрудилсячто-нибудь себе взять. Мы почти – а на самом деле совсем – друг друга некасались, только разговаривали и переглядывались. Я очень хочу до негодотронуться. Больше чем до любого из моих знакомых мальчиков. И Стефан тожехочет до меня дотронуться, потому что явно сдерживается. Вчера у него в комнатея нашла стопроцентное доказательство того, что он с самого начала в менявлюбился. Помнишь, я рассказывала тебе, как на второй день занятий мы сподругами были на кладбище? Ну, так вот, в комнате Стефана я нашла абрикосовуюленточку, которую я в тот день носила. Наверное, она у меня выпала из волос набегу, он, должно быть, подобрал и сохранил ее. Я не стала рассказывать о своемоткрытии, потому что Стефан хочет держать это в секрете. Но ведь этонеопровержимо доказывает, как сильно он меня любит, разве не так?

Между прочим, у нас тут есть еще одна откровеннорасстроенная персона. Кэролайн. Очевидно, она каждый день заволакивала Стефанав фотографический кабинет на больших переменах, и, когда он сегодня непоказался, она стала его искать, а нашла нас двоих. Бедный Стефан, он совсемпро нее забыл и явно был собой недоволен. Как только Кэролайн ушла –позеленевшая от злости, – Стефан сказал, что она к нему цеплялась с самогопервого дня. Кэролайн заметила, что он ничего не ест за ленчем, а сама она тоженичего не ела, так как сидела на диете. Так они и сблизились. На самом деленичего плохого Стефан о ней не говорит, хотя я догадываюсь, что просто таковоего представление о хороших манерах, что джентльмену так поступать негоже. Темне менее, он заверил меня, что между ними решительно ничего не было. А бытьзабытой для Кэролайн наверняка оказалось хуже, чем, если бы они поссорились.

Однако мне интересно, почему Стефан ничего не ест за ленчем.Для футболиста это странно.

Вот черт. Мистер Таннер только что прошел мимо, и я еле-елеуспела накрыть дневник учебным блокнотом. Бонни захихикала, прикрываясьучебником истории, – мне видно, как трясутся ее плечи. А Стефан, который сидитпрямо передо мной, так напряжен, будто в любую секунду может вскочить из-застола. Мэтт одаривает меня красноречивыми взглядами типа «ты ненормальная», аКэролайн злобно сверкая глазами. Я же веду себя очень-очень невинно, делаязаписи в дневник и одновременно не сводя глаз с мистера Таннера. Так что еслимой почерк будет не совсем ровным, ты поймешь почему.

В последний месяц я была не в себе. Никак не могла толкомобдумать что-то или сосредоточиться на чем-то помимо Стефана. Накопилосьстолько дел, что даже страшно. Предположительно, я несу ответственность заобустройство Дома с приведениями к Хэллоуину, а мы еще даже не начинали. Теперьу меня ровно три с половиной недели на то, чтобы все как следует организовать.А я все время хочу быть со Стефаном.

Конечно, я могла бы выйти из комитета. Но тогда там стали быраспоряжаться Бонни и Мередит. Как тут не вспомнить, что сказал Мэтт, когда япопросила его пригласить Стефана на танцы: «Ты просто хочешь, чтобы весь мирвращался вокруг Елены Гилберт».